Юй Хуа - Месяц туманов

Когда отец избрал путь профессионального военного, он прекрасно знал, что ему придётся убивать — в этом не было никаких сомнений. Однако отец никогда не мог себе представить, что первым человеком, которого он захочет убить, будет его товарищ.

Первым человеком, которого замыслил убить отец, был заместитель начальника отряда, где он служил. Этот человек был родом из провинции Юньнань, звали его Сян Гао. Сян Гао командовал ротой. У него был взбалмошный, вспыльчивый характер. Бойцов, находившихся у него в подчинении, за малые провинности он ругал, за большие — колотил. Он прибрал к рукам почти всех солдат отряда. Отцу, который находился под началом Сян Гао, действительно пришлось несладко. По пути из Хэнани в Наньба Сян Гао трижды поколотил его. Однажды, когда мул отца свалился в канаву, Сян Гао подвесил отца на дереве и выпорол его шомполом, выпорол так, что у отца треснула кожа и обнажилось мясо. Долгое время отец не решался сесть в седло. В тот день отец тайком поклялся во что бы то ни стало убить Сян Гао.

Лучшим способом убить Сян Гао было выстрелить исподтишка.

Во время сражения на поле боя царил сущий хаос. Больше всего бойцы опасались встречи с конницей посреди бескрайних степей. Рысаки с округлыми задами и длинными ногами стремительно несли своих удалых всадников навстречу пехотинцам, рассыпавшимся по равнине подобно гороху. Пехотинцы представляли собой жалкое зрелище. Они прошли долгий путь и попали в облаву. С жёлтыми исхудавшими лицами, одетые в лохмотья, едва перебирая заплетающимися ногами, они пребывали в смертельном страхе. Пока они не подверглись атаке, их строй напоминал прерывистую сминаемую ветром нить, которая двигалась по бескрайней степи. Они шли, не говоря ни слова, отправляясь в путь с восходом солнца и продолжая шагать до появления луны. Кроме завываний пустынного ветра, который ворошил стебли травы, редких криков диких гусей, пролетавших над головой, и беспорядочного топота тысячи ног, месивших грязь, движения этих войск не выдавали никакие иные звуки. Когда налетела конница, строй был тут же разорван. После безуспешной попытки оказать сопротивление солдаты бросили обоз и разбежались кто куда, спасая свои жизни. Однако в степи, где негде было укрыться, не имело значения — бросились ли они отважно навстречу коннице или же разбежались в разные стороны. Дерзкие и бесстрашные коренные жители степей, выросшие посреди бескрайних равнин, верхом на своих лихих скакунах могли играючи догнать их, ударить своим послушным клинком в грудь или в спину, заставить этих чужеземцев залить своей кровью поросшую дикими травами степь, которая никогда не знала ухода.

Отец, когда схлынула первая паника, воодушевился. Он понял, что настал момент, когда он сможет убить Сян Гао. Машинально он пробежал несколько шагов и остановился. Он крепко сжимал в руках свою австрийскую пятизарядную кавалерийскую винтовку. Его ничуть не беспокоила судьба собственных подчинённых, он обернулся, разыскивая в беспорядочной толпе людей свою цель, разыскивая Сян Гао. В степи один за другим гремели выстрелы, блеск клинков и пятна крови смешались в одну картину. Время от времени раздавались истошные, леденящие душу крики раненных пулей или зарубленных людей. Несколько лишившихся всадников лошадей метались среди людской толпы, валили людей на землю и топтали их копытами, превращая в кровавое месиво. Отец уворачивался от лошадей. Удача отвернулась от него. На поле боя, где царил сущий хаос, он не имел ни малейших шансов найти своего врага, он не знал, где его искать. Чтобы отыскать Сян Гао и выполнить задуманное, требовалось слишком много времени. Во время битвы, особенно во время рукопашной схватки, лучшим оружием и единственным способом сохранить собственную жизнь, отняв её у врага, была быстрая реакция. Если ты достиг требуемого уровня ловкости, твоё сознание оперирует только двумя понятиями — друг или враг. Отец же в этот момент пребывал совсем в ином состоянии духа, в его сознании царил хаос: свой человек — враг — Сян Гао. Эти противоречащие друг другу мысли, которые он не мог для себя разъяснить, мешали ему. Спотыкаясь, он продирался через людскую толпу, полностью утратив ориентацию. Когда на степь опустились сумерки и занялась прекрасная вечерняя заря, отца настиг вражеский клинок. Он так и не смог найти своего врага.

В его сторону неслась лилового цвета лошадь. Сидевший на ней верхом костлявый всадник с лиловым лицом выделил из толпы отца, который отличался высоким ростом. Он никак не мог себе представить, что посреди этой кровавой резни найдётся человек, долговязый подросток, который бросится навстречу коннице. Это было ни на что не похоже. Всадник не мог этого стерпеть, он оставил ранее преследуемую цель, натянул удила, развернулся и ринулся на отца. Его породистый конь гнедой масти участвовал во многих битвах и был отлично вышколен. Когда конь нагнал отца, он не стал топтать его копытами и валить на землю, он умело зашёл сбоку, предоставив своему хозяину возможность самому получить удовольствие от убийства. Нападение прошло довольно-таки успешно, однако что-то не заладилось. В итоге схватка закончилась с неожиданным для всадника результатом, который никак не мог его порадовать. Степные всадники убивали своих жертв так: убийца, опередив свою цель, разворачивался и наносил удар, снося с жертвы череп. Таким образом, убийца добивался двух преимуществ: во-первых, он мог разглядеть лицо своего противника, пока тот ещё был жив, ощутив себя при этом победителем. Во-вторых, убийство обставлялось как доблестная схватка с противником лицом к лицу, что способствовало укреплению морального духа всадника. Однако в самый последний момент всадник с лиловым лицом ощутил лёгкое замешательство. Вид погруженного в собственные мысли отца, не видящего ничего перед собой, смутил его. Всадник поднял перед собой свой длинный клинок и опустил его вниз. Тонкое, как лист бумаги, лезвие не вонзилось в шею отца, а полоснуло его по спине.