Юй Хуа - Месяц туманов

— Бао Чжуэй! На, поешь!

С тех пор как отчим тяжело заболел, сестрёнка стала каждый день носить мальчику еду.

Бао Чжуэй не ответил.

Сюэ Эр стремительно подошла к столу у южной стены, поставила тарелку и пиалу на стол. Она была одета в светло-зелёный костюм. Три коровы, обратив внимание на свежий зелёный цвет, замычали.

— Луковые лепёшки с картошкой, — сказала девочка. — Только всё сразу не ешь, оставь пару лепёшек на обед.

Бао Чжуэй опять промолчал.

— Мать сказала, сегодня туман, дороги скользкие, ты не выводи Хуаэр. Если она поскользнётся, то телёнка в её животе будет уже не спасти, — быстро протараторила Сюэ Эр.

Бао Чжуэй пообещал и потом спросил:

— Дядька-то умер?

— Уж лучше б ты умер, — девочка сделала несколько шажков и оказалась прямо перед ним. — Если он умрёт, откуда ты возьмёшь луковые лепёшки с картошкой, болван?

— Ничего себе, как у тебя в животе глисты разрослись! — ответил Бао Чжуэй.

— Это у собак глисты! — встрепенулась Сюэ Эр, словно зелёная канарейка.

— Чего же дядька-то всё не помирает, — с большим сожалением сказал Бао Чжуэй.

Сердитая Сюэ Эр пошла прочь, дойдя до дверей, ещё раз повторила:

— Не выводи Хуаэр, туман стоит, дороги слишком скользкие!

Бао Чжуэй спрыгнул с кровати и пошёл есть. Он развернул одну лепёшку на столе и положил на неё картошку. Странно, но лепёшки с картошкой — цена встречи с дядькой — его совершенно не радовали. Мальчику казалось, что живот его набит ватой. Он съел всего одну лепёшку и отошёл от стола.

Из низкого окна в восточной стене было видно, как сгущается туман на улице.

Бао Чжуэй запрыгнул на корыто, наклонился над стойлом. Три «цветка абрикоса» красиво качались, словно живые цветы на ветру. Он сначала развязал два узелка, Диэр и Бяньлянь сразу же направились к выходу. Пришла очередь Хуаэр. Мальчик подумал, развязал третий узел.

Потом спрыгнул с корыта и, трогая нос Хуаэр, сказал:

— Сегодня иди помедленнее, на улице туман. Если упадёшь, твоему телёночку будет очень больно.

Хуаэр нежно ответила:

— Му-у-у.

Мальчик положил две луковые лепёшки в мешок для еды, повесил за спину термос с водой и, подгоняя животных, вышел из коровника.

По земле стелилась дымка. Солнце напоминало ёжика, который в густом тумане то сворачивался в клубок, то снова разворачивался.

Бао Чжуэй почти ничего не видел, только чувствовал, что дорога под ногами словно свиным салом намазана. Он шёл очень осторожно, пытаясь удержать равновесие. Бяньлянь гордо шёл впереди, Диэр следовал за ним, и только Хуаэр послушно держалась рядом с Бао Чжуэем. В тумане они вчетвером прошли несколько домов. Где-то послышался лай собаки, потом закукарекал петух. Бао Чжуэй и Хуаэр одновременно остановились, дожидаясь, пока петух закончит свою песню. Им обоим нравился этот звук.

Неподалёку от Бао Чжуэя появились несколько человек. Он не смог разглядеть их, но узнал по голосам.

— Пасти-и-и… коро-о-в… иде-е-ешь? — Человека, растягивающего слова, звали старик Чжантоу. Он был любителем выпить, и язык плохо его слушался.

— Хуаэр не отелилась ещё? — это продавщица соевого творога тётушка Син, она говорит очень быстро, и у неё изо рта всегда пахнет луком.

— Дядька твой ещё держится? — это наверняка Хромой Ли, с трёхлетним сыном Хун Му. С тех пор как умерла жена, он ходил очень печальный, каждый день гулял с сыном по дорогам деревни, и если кто звал его обедать, то сразу же соглашался. Его жена умерла год назад, за это время он успел со своим сыном поесть во всех домах. И теперь, каждый раз, когда встречал Бао Чжуэя, осведомлялся о здоровье его отчима.

Бао Чжуэй кратко ответил на все три вопроса:

— Ага. Не отелилась. Помрёт скоро.

Мальчик с тремя коровами покинул деревню и направился к полю, расположенному в двух верстах от неё. Здесь туман был ещё гуще, а трава влажнее. Вскоре он по звукам понял, что коровы начали есть. Бао Чжуэй стоял в траве и вытягивал руки, пытаясь ухватить туман, но руки оставались пустыми, он снова хватал, и снова — пусто. И он не мог взять в толк, почему нельзя ухватить то, что под самым носом.

Отчим думал, что этой ночью обязательно умрёт, однако под утро ему стало легче дышать. Чтобы убедиться, что он ещё жив, он крикнул, после чего жена повернулась к нему и сонно спросила:

— Ты в порядке?

Он ответил:

— Ага.

Потом встал и попытался пройти несколько шагов, к своему удивлению, смог дойти до окна в восточной стене. Небо было серым, на улице стелился туман, словно дыхание рая. Это зрелище вновь всколыхнуло незажившую рану в его душе, беззвучно покатились слёзы. Жена, увидев, что мужу стало лучше, поднялась и, одевшись, пошла на кухню подогреть еды. Разжигая хворост, она сказала: