Кое как собравшись в кучу и приняв сидячее положение, я обвела взглядом поле боя и разревелась. Ревела я навзрыд, со всхлипываниями. Причитания вырывались из груди, как только я думала о том, сколько времени потребуется на то, чтобы навести порядок и восстановить разрушения.
Через пять минут Буся осторожно вошла в комнату, нерешительно приблизилась к моим ногам и потерлась об израненные конечности.
— Ну и сука же ты, Буся! — всхлипывая сказала я.
— Мяу! — согласно ответила Бусинка.
Впервые, в скрипучем, противном голосе не было слышно угрозы. Я поднялась, отправилась на кухню и насыпала в чашку корм. В эту ночь кошка спала со мной.
Конечно же чудо не произошло и мохнатая бестия не превратилась в милого питомца, она все так же шкодила, воровала мои резинки для волос и где-то ныкала, переворачивала в квартире все вверх дном, но ее нападки прекратились и она даже начала тереться о мои ноги. К концу четвертой недели мы подружились. Буся разрешала ее гладить и засыпала на моих коленях.
Когда на пороге появился Женька, я даже немного расстроилась.
— Как дела? — осторожно поинтересовался приятель.
— Как обычно, все отлично! — ответила я.
— Спасибо! Выручила! Я твой должник! — рассыпался в благодарностях Женя.
— Да брось, твоя Бусинка сущий ангел.
— Правда? — с недоверием спросил сосед.
— Правдивее некуда. — улыбаясь, подтвердила я.
Женя смотрел на меня подозрительно. Скорее всего он не рассчитывал застать меня в живых, а тут… Я мысленно ухмыльнулась, наблюдая за реакцией приятеля.
А когда сосед попытался поймать Бусю, та ощетинилась и приняла стойку, красноречиво намекающую на готовность к нападению. Женя стушевался и беспомощно уставился на меня. И тут, неожиданно для себя самой, я предложила:
— Может оставишь Бусинку у меня насовсем?
В глазах приятеля читалось неприкрытое облегчение.
— Серьезно? — не веря своему счастью переспросил Женя.
— Серьезнее некуда. — заверила я.
— Настя, ты… — начал говорить приятель, но я его перебила.
— Знаю-знаю! Настоящий друг.
Приятель закивал и забыв попрощаться, поспешил ретироваться, пока я не передумала.
Я закрыла дверь, обернулась к кошке и сказала:
— Ну что, закончилось мое одиночество? Теперь я и Буся?
— Мяу. — согласилась Бусинка и потерлась о мои ноги.
Вновь, лишь ты озлобился
Эдик Пашков
Вновь, лишь ты озлобился,
я к тебе направился.
Наперёд сподобился,
а потом повадился.
Снова норов с норовом
носом к носу встретились.
С ящика Пандоры нам
звёзды так рассеялись.
Так сложились атомы,
ворожа кишением.
Совпадаем как-то мы
гадким настроением.
Мы не так, как принято,
а когда замаемся,
духами какими-то
в тучи собираемся.
Грубыми манерами,
как хватая поручни,
вновь, гуляя скверами,
мы заплещем до ночи.
Всякой непотребщеной
друг по другу выпалим!
Спорить глупо с женщиной
и со штангенциркулем,
А с тобой — пожалуйста!
добредём по городу
до любого градуса,
по любому поводу.
В сыр-бору в окраину
вступим, ветки тиская,
Желчь, слюну, испарину
друг на друга брызгая.
Ты, во мне зеркальное
видя отражение,
про моё моральное
скажешь разложение.
Что в его процессе я
пребываю длительно,
ведь во мне агрессия,
к людям применительно (!),
что по мне не чаятся
годы безмятежности,
отчего случаются
в разуме погрешности.
И покажешь, грузную
шею съёжив лапами:
«Я тебе предчувствую
встречу с чупакабрами!
Участь несчастливая
ждёт тебя загробная:
Коль душа червивая,
то она съедобная!
Поделом осудишься
мыслями крамольными!» —
И в закат сощуришься
щёлками игольными.
Крайне опрометчиво
сядешь и расслабишься,
И с луной отвечу я:
«Сам-то куда катишься?
Жизнь твоя с задвигами,
настоясь безрадостной,
лик доводит тиками
до гримасы каверзной.
Всё, что ты мне высказал,
и к тебе относится!
Как не зыркай искоса,
глупо уподобиться
при душевном трепете
чудо-юдо-пугалам (!),
Как не люди-лебеди,
а упырь с гомункулом.
Я наелся досыта.
Разойдёмся в тапочки!
Негатива — до свету
шлёпать фотокарточки!
Читать дальше