Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Но в дверях, в обрамлении дубовой рамы, показалась женщина, — прелестное хрупкое создание с огромными глазами на бледном лице, которое выглядело еще более бледным в результате искусного использования дорогой косметики и как бы в рамке из длинных серег.

На незнакомке было роскошное пышное платье из розового шелка с вырезом каре, достаточно низким, чтобы демонстрировать молочно-белую ложбинку, чуть прикрытую пеной изящных фламандских кружев, на которую Роб изо всех сил старался не смотреть. Вместо этого он уставился на огромный алмаз, висевший у нее на шее на черной атласной ленте, и на искусно сделанный костяной веер, который прекрасная дама держала в правой руке. Возраст ее было невозможно определить.

Чуть помедлив, она прошла в холл и, убедившись в том, какой эффект произвела на посетителя, подошла и протянула тонкую белую руку с длинными пальцами, унизанными кольцами и перстнями:

— Я графиня Солсбери. А вы кто такой, милый молодой человек?

Роб, вспомнив о приличных манерах, поклонился столь поспешно и низко, что ткнулся лбом ей в руку и один особенно крупный рубин чуть не выколол ему глаз.

— Роберт Болито, миледи, из Кенджи-Мэнора в Корнуолле. Я привез письмо его светлости от моего хозяина, сэра Артура Харриса.

Кэтрин Хауард приветливо улыбнулась:

— Мой муж сейчас занят. Может быть, я взгляну на это письмо? Эндрю говорил, там что-то по поводу берберийских пиратов — это так интересно, так романтично!

— Это не очень романтическая история, мадам, да и не представляет она особого интереса для такой леди, как вы, — отозвался Роб, улыбнувшись в ответ. Очень жаль, что граф занят, но встреча с его женой была самой большой удачей в затеянном им личном предприятии. — Но я и в самом деле весьма желал бы участия вашей милости, поскольку дело касается известного вам лица. — И поспешно добавил: — Мне кажется, вам известны ее работы.

Графиня наклонилась ближе к нему:

— В самом деле? Ну что же, тогда идемте в мою гостиную, попросим принести нам кофе, и вы все мне расскажете.

— Шестьдесят человек за один набег?! — Леди Солсбери моргнула. — Очень дерзко и нагло с их стороны. — Она наклонилась вперед. — А скажите, вы-то сами хоть одним глазком успели взглянуть на этих храбрых пиратов? У них действительно страшный вид? И все одеты по-турецки? Представляю себе эти их сверкающие глаза и торчащие бороды, как у Саладина, и как они размахивают своими блестящими саблями и выкрикивают имя своего бога!

— Я не видел их, мадам. Я был в церкви в Галвале вместе с семейством Харрисов.

У нее опустились углы рта.

— Ох, quel dommage! 67

А что они сделают с этими пленниками? Вы думаете, их отвезут к Великому Турку? Я слышала, это настоящий зверь, у него в гареме десять тысяч женщин, а дворец весь отделан золотом. Ах, Константинополь! Как бы я хотела побывать там, увидеть все эти купола и минареты, зайти в церковь Святой Софии, вдохнуть воздух древней Византии! Хотя, полагаю, женщинам туда вход воспрещен, да еще христианкам. Пришлось бы переодеться в мусульманского пилигрима! — Красавица сжала руки перед грудью. — Я бы натерла кожу ореховым маслом, приделала себе бороду и завернулась с головы до ног в длинную рубаху, а на пояс привесила бы кинжал, на ноги надела красивые цветные кожаные сандалии, точно такие, как у чауша 68, что был у нас весной в качестве посланника своего султана к нашему королю. — Ока снова сложила руки перед грудью в восторге от этого приятного воспоминания. — Вы знаете, он привез львов и тигров для королевского зверинца! Очень мило с его стороны.

Но он вовсе не выглядел как пират. Вообще-то он был немного жирноват…

— Леди Солсбери, прошу прощения, что перебиваю вас…

Графиня явно не привыкла к подобному обращению. Она приоткрыла от изумления рот, потом принялась возбужденно обмахиваться веером.

Роб сунул руку под куртку и достал оттуда завернутый в. бумагу пакет, который с великой осторожностью развернул.

— Я хотел бы показать вам вот это, миледи.

— Боже правый! — Графиня расправила ладонями кусок ткани, который передал ей Роб. — Какая замечательная работа!

В самый последний момент перед отъездом из Кенджи, движимый вспышкой вдохновения, Роб сбегал в комнату Кэт. На пороге он остановился, словно опасаясь, что ее тень все еще бродит здесь и он может спугнуть ее или ее призрак. Войдя в комнату, бедняга всем своим существом ощутил, что вторгся в пространство, по-прежнему заполненное ее существом; он практически ощущал ее запах, слабый аромат мускуса и роз. Незаконченную напрестольную пелену было нетрудно найти под кроватью, он заглянул туда первым же делом. Роб свернул работу и засунул себе под рубашку и потом всю дорогу до Лондона прижимал к телу, пока до него не дошло, что на ней наверняка останутся пятна от пота. Это был для него священный предмет — и сам по себе, и потому, что над ним работала Кэтрин. И он вовсе не хотел его испачкать.