Лиза Ко - Беспокойные

Новенькая на соседнем рабочем месте с трудом держала кисточку в руках. «Будет легче, если работать быстро, иначе лак липнет, — сказала я. — Крась — раз-два-три, — не давай себе времени задуматься».

Она нахмурилась. Ее хвостик висел над воротником рубашки, как мышиный. Она наклонилась к клиентке, вся оцепенелая — слишком нервная для качественной работы. Ее клиентка постукивала ногой.

Я взялась за второй слой у своей клиентки. Одна из новеньких размазывала по верхней губе женщины горячий воск. Новенькие болтали друг с другом по-вьетнамски, а с клиентками — на ограниченном английском, в динамиках в передней части салона играла радиостанция с американскими песнями, а Мишель в офисе смотрела по телевизору корейское кино. Я слышала водевильный плач и нарастающую струнную музыку.

Я закончу с ногтями этой женщины и, если больше никто не придет, возьму перерыв. Диди сегодня была выходная, на курсах английского, и я снова думала о Стар-Хилле, доме, где могли бы жить мы с тобой и Леоном.

У клиентки дрогнула рука. Я случайно попала лаком на кожу.

— Простите, — сказала я.

Она наконец ответила на мой взгляд, втянув воздух через зубы. Я вытерла каплю лака. Второй слой был глянцевым и темным.

Я закончила с левой рукой, взялась за правую, так сосредоточилась на лаке, что заметила, как вошли мужчины, только когда клиентка отдернула руку, девушка на соседнем месте подскочила и начался переполох, крики на английском и вьетнамском.

Мужчины кричали: «Лежать! Лежать!» Это были полицейские в форме.

Клиентки хватали сумочки и убегали с непросохшими ногтями. Одна ушла с полоской воска под носом. Моя клиентка сбежала, не заплатив.

— Остановите ее! — крикнула я, и тут меня втолкнули в массу тел.

Новенькая с хвостом плевалась словами, похожими на ругательства.

— Что происходит? — кричала я. По рациям трещали голоса и помехи.

— Не двигаться, — сказал один из полицейских и показал на меня.

Теперь дверь была закрыта, под охраной еще одного человека в форме. Третий надел наручники на Мишель, которая ругалась на английском.

Первый повернулся ко мне. Много лет назад, когда я ехала в грузовике из Торонто в Нью-Йорк, скакала на ухабах, не в силах шелохнуться от страха, я думала: «Вот что такое смерть». Теперь, когда мне решительно заломили руки, словно вязали свинью, я думала о тебе. Я думала только о тебе. Всегда — только о тебе.

Ён снова репетировал речь.

— Я начинал с низов. — Он заглянул в блокнот, — как и многие из вас. — Его взгляд сдвинулся в точку надо мной, опустился на стену за диваном. — На пути я встречал множество, э-э, препятствий.

— Стой. — Я наклонилась вперед. Он стоял передо мной в боксерах и белой майке. — Ты как будто хвастаешься.

— Как же я хвастаюсь, если говорю, что рос в нищете?

— В том-то и дело. Ты не рос в нищете.

— Еще как рос. Мы жили в квартире. Одна спальня на троих.

— Но тебе всегда было что есть. Ты жил в городе и мог учиться.

— Это церемония награждения Форума бизнес-лидеров Фучжоу. Там все читают речи о том, что они из низов.

От его вида в одних трусах мне хотелось посыпать его одеждой.

— Наверное, мне просто показалось, что это неискренне.

— Я даже не хочу давать речь. Не умею я давать речи.

— Сделай глубокий вдох перед выступлением. Я всегда так делаю, когда преподаю в классе. Или можешь притвориться, что разговариваешь с друзьями, будто рассказываешь что-нибудь мне с Чжао.

Он попробовал заново.

— Я начинал с низов.

— Достучись до них, говори громче.

Теперь он начал переигрывать, говорить громче, натужно и преувеличенно.

— Я. — Он взмахнул руками. — Начинал. С низов!

У меня защебетал мобильный, и я схватила его, увидела серию цифр — тех, которые надеялась увидеть каждый раз, когда он звонил в последний месяц. Прошло пять недель с тех пор, как ты звонил и я не перезвонила. Я боялась того, что ты мне скажешь, что ты будешь злиться. Я боялась очень многого, чего не боялась раньше.

— Погоди, — сказала я Ёну. — Надо ответить. Это по работе. Репетируй, я скоро подойду.

Я ушла с телефоном по коридору в нашу комнату для гостей, которой мы пользовались как кабинетом. Закрыла дверь, заперла и села на полу у окна, прислонившись к стене, не смежной с жилой комнатой.

— Алло? — Я пыталась сгладить нервозность в голосе.

— Алло?

— Привет, Деминь. Я рада, что ты перезвонил.

— Привет, мама, — сказал ты.

— Это ты, — прошептала я, в восторге и ужасе.