Лиза Ко - Беспокойные

— Я не могу бросить сестру. Она — моя семья.

— Пусть Вивиан и Майкл едут с нами.

— Она не хочет уезжать из Нью-Йорка.

— Откуда знаешь? Может, хочет, а ты и не знаешь.

— Она мне сегодня звонила. Думала, я уеду, не сказав ей. Я не понял, о чем она.

— Я тоже не понимаю.

— Ты сказала Деминю, что мы переезжаем во Флориду. Я на это не соглашался. А он, конечно, рассказал Майклу, Майкл испугался и рассказал Вивиан, и она позвонила мне. Она так расстроилась.

— Я не говорила Деминю, что мы переезжаем.

Он прижал палец к моим губам.

— Тише. Разбудишь мальчиков.

Я оттолкнула его руку.

— Сам тише.

— Ты хочешь забрать сына, но чего хочет он сам?

— Деминь еще ребенок, не ему решать.

Леон фыркнул:

— Это мать должна жертвовать всем ради сына, а не наоборот.

— Забери эти слова назад. — Этот мужчина, с которым я спала несколько лет, этот мужчина, за которого я должна была выйти, — он совсем меня не знал. — Забери сейчас же.

Мать должна расшибиться в лепешку ради детей, а Леона можно звать йи ба только за то, что он несколько дней в неделю смотрит с тобой телевизор. Если он покупал тебе дешевую игрушку, Вивиан ворковала: «Какой заботливый», — а когда он водил тебя в парк, соседи делали комплименты, что он такой хороший папочка. Но никто не звал меня хорошей мамочкой, когда всё это делала я. И теперь Леон винил меня в том, что я захотела лучшей жизни?

Я ударила ребром ладони по кровати, с силой.

— Думаешь, я не люблю своего сына? Иди в жопу.

Ты буркнул во сне. Леон притянул меня и вывел из спальни.

Мы сидели за кухонным столом и шептались, пока Вивиан спала на диване.

— Она тебе никогда не нравилась, — сказал он.

— Вивиан? Конечно, она мне нравится. Она моя сестра.

— Ты хотела, чтобы она приняла тебя без вопросов.

— А это что, плохо?

Леон смотрел с таким видом, будто осознавал неприятную истину.

— Я была новенькая, — сказала я. — А у вас были вы.

Мы сидели так близко, что я чувствовала его дыхание на лице, теплое и кислое. Он не смотрел мне в глаза, даже в темноте.

— Иногда ты не самый хороший человек. Тебя никто не заботит.

— Я забочусь о тебе. Забочусь о Демине, и Майкле, и Вивиан.

— Ты хочешь во Флориду только ради себя самой. Не ради меня или Деминя. Ты всегда живешь ради себя.

— Нет же, ты всё неправильно понял.

В другом конце комнаты всхрапнула Вивиан, а в спальне спал и видел сны ты, может, о Могучих Рейнджерах, а может, это уже было прошлогодним увлечением. За шторами силилось подняться солнце, и я сказала, что не поеду. Я останусь в Нью-Йорке с ним и Вивиан. Я забуду о Флориде. Но тепло Леона не вернулось, а его мнение обо мне словно уже нельзя было поменять.

Сколько раз в следующие годы я возвращалась в эту ночь: придумывала другое развитие событий, представляла себя с Леоном за столом, а на следующий день вместо того, чтобы идти на работу, оставалась дома и забирала тебя из школы, водила есть пончики с чаем. Диди получит грин-карту, рано или поздно получу и я.

Но всё было не так. Я пошла на работу. В четверг в «Привет, красотка» был постоянный поток клиентов, чтобы освежить маникюр к будущим выходным, чтобы смыть потрескавшийся лак и наложить новый слой. Некоторые женщины спорили из-за цвета так, словно выбирали имя ребенка, тогда как другие приходили, уже зная, какой оттенок хотят, — такой же красный, как у подруги, такой же бронзовый, как у актрисы на фотографии в журнале. Хрупким кончикам придавали треугольную форму, ноги, от которых пахло, как от скисшего молока, отмачивали и скоблили. Мозоли — жесткие и затвердевшие, как наросты на древесной коре, — стирали, мертвую кожу счищали.

После двух маникюров-педикюров и одного маникюра следующая клиентка тоже просила только маникюр. Она выбрала фиолетовый лак и протянула руки, готовая к обслуживанию. Она жевала жвачку — ее губы двигались под слоем коричневой помады.

Базовое покрытие, первый слой. Я пыталась поймать взгляд клиентки. Голые ногти были тонкими и желтыми — признак слишком частых маникюров. Я закончила с правым мизинцем и завернула флакончик, радуясь, что меня не уломали на удаление усов, как других девушек. Включила сушилку для рук, показала клиентке. «Пусть высохнет, окей, потом второй слой», — сказала я по-английски.

Я проверила мобильный, на что Мишель смотрела косо. Я зевнула — почти не спала. Утром Леон пошел на перемирие. «Я подумаю насчет Флориды, — сказал он. — Это хорошая возможность для семьи. Если у нас родится второй ребенок, для него будет место». От неожиданности я кивнула. «Поговорим еще сегодня вечером», — сказал Леон. Но, когда я его обняла, он не ответил на объятия. Руки висели по бокам, и для поцелуя он подставил щеку, а не губы.