Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 2

Последнее говорю уже в спину. Дверь испуганно хлюпает и смотрит на меня. Ну… я не виновата… я не знаю, откуда эта «злая чуда». И вот меня с «та-а-аким» давлением, от которого я бы улетела вслед за синицей, если бы оно было, оставляют в покое, больше не приходят и давление не перемеряют. И таблеток не предлагают, что поделать — хороший медработник не выходит в воскресенье.

И эту злую тетю зовут, как меня. Я прекрасно слышу ее в коридоре, все мы можем громко кричать:

— Что вы тут все ходите с та-а-аким давлением!!! А мне потом за вас отвечать!

А, ну понятно, у всех давление зашкалило, а ей отвечать. Значит, прибор сломан. Уж по отношению ко мне — точно. Нет моей синицы, она наверняка знала, что сегодня придет эта Меддама, вот и смылась. Зараза! Небось, подглядывает в окно к Л. А.!

Я лежу на своей высоченной кровати, слышу, как Меддама в коридоре расспрашивает у сестер, сколько женских мест, почему в двести десятой — одна больная. Островные мурашки сдавливают мне живот и мешают вдыхать — а не переселят ли меня с моей кровати? Мне не жалко кровати, но когда я оказываюсь в чужом месте, то боюсь подобных изменений — ненавижу, например, переезжать в другую гостиницу. Перевод из одной палаты в другую кажется мне нехорошим знаком — я хочу долежать здесь. Я ведь жду синицу. Она меня потеряет. Я буду злиться, потом плакать… настроение резко ухудшится, и это мягко говоря, я-то себя знаю. И надо отнести йогурты в холодильник, чтобы у Меддамы не было повода выдернуть меня из привычного пространства и поорать. С другой стороны: не уйти ли мне вовсе отсюда? Вещи у меня под кроватью. Она вряд ли заметит. Вернусь вечером… или завтра… а уколы? Л. А. — очень правильный, если узнает, то может рассердиться, наверное… или не узнает.

Общий холодильник пустой — еда прячется на подоконниках.

Синицы все нет. Мне плохо — давление, наверное. Предательница. Обещала ведь вернуться. Я злобно пью пустырник и кофе, потому что никакого давления, кроме давления обиженной на свою работу Меддамы, не чувствую. Открываю фрамугу, бросаю за окно вчерашний синицын ужин, плачу и засыпаю под непрекращающийся крик.

Проснувшись от тишины, я выползаю в коридор, где начинаю учиться как следует не хромать. В коридоре удивительно тихо. Мне жарко. Я плаваю в этом вымершем голубом рукаве с закрытыми глазами и натыкаюсь на что-то. — Тебе плохо? — спрашивает Высокий парень. — А выглядишь хорошо.

— Нет. Не знаю, лишнее. Спасибо.

— А у меня давление сто сорок сегодня.

— Сегодня у всех.

— Я звонил своему врачу. Он мне дал телефон.

— У меня тоже есть.

— Позвони.

— Нет. Пусть отдыхает. Это нехорошо. Я позвоню, только если меня будут переселять из палаты. Я этого боюсь. Кроме него никто не поможет. А давление уйдет само, если есть.

— Приходи к нам. Раскинем карты.

— Пожалуй.

Пожалуй, он прав, если остров без Царя выйдет из-под контроля, я приду к ним. Буду играть в карты. Могу начать курить. Еще все-таки я могу одеться и уйти, хотя бы погулять, а то голова лопается от беспомощности. Чтобы не переживать за синицу, я открываю блокнот и начинаю писать. Спокойно ждать сегодня я могу только Вику-сан с японским блюдом на ужин. Буквы и незнакомые образы, наконец, вырывают меня из больничной жизни — мне становится лучше, я забываю, где я. Остров исчезает.

После дневных уколов приходит Вика-сан с коробкой пахучих и хитро завернутых вкусностей. Я вспоминаю, как мы ходили в японский ресторан, чтобы пообщаться с совершенно незнакомыми людьми. Это было очень весело и вкусно. Итальянские разговоры в японском ресторане. Я старательно пересказываю ей забавную жизнь в больнице, мне и самой становится интересно. Возможно ли вместить столько в четыре дня? Невероятная хитрость.

— Ты не похожа на больную! Ты вообще шикарно выглядишь.

— Да, я сама удивляюсь, но я не хочу быть похожей на больную, а то заболею.

— Это правильно. Пусть сами болеют. Ты похожа на птицу.

— На птицу-синицу?

— Нет. На большую птицу, которая плывет.

— Мне кажется, я здесь превратилась в лодку.

— Может быть, точно! Но тебе идет.

— Брось под порог больницы записку, чтобы меня не переселяли в другую палату. А то мы с островом разойдемся. — А что сказали?

— Нет, так, дурное предчувствие. Царя нет. А бояре бунтуют, видела, тут такая тетка круглая орет?

— А-а-а-а… видела. Она мне сказала, что в таком виде в больницу не ходят, надо брюки, а не джинсы со стразами. Давай. Брошу. Могу еще дунуть на нее, чтобы не подходила к тебе.