Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 2

А может, ее прооперировать?

— Кого?

— Синицу.

— Поздно.

— Летальный исход… и про живот не знаю.

— Ну… спроси Л. А.

Облако унеслось, забыв и про меня, и про синицу. Окно операционной, наверное, уже помыли. Как она могла перепутать второй этаж с седьмым? Может, не моя? Интересно, как там влюбленная женщина? Не тошнит ли ее?

Пустую кровать бабы Зины приходит перестилать сестра-хозяйка.

— А Л. А. вообще пришел? — спрашиваю я, смотря на ее руки.

— Да. Не приходил к вам? Странно.

— Наверное, уже мысленно выписал меня.

— А вы собираетесь выписываться?

— Я собиралась выписываться, как только сюда легла.

— А, по-оня-ятно. Не нравится у нас? А мы вас любим.

— Спасибо, мне хорошо здесь, любопытно, только скучно. А баба Зина жива?

— Ой, я не знаю. Спросить?

— Да нет, не стоит, возможно, она там просто спряталась.

Мне, наверное, нужно выхрамывать в коридор. Нельзя поддаваться острову. Нужно пойти, не хромать, это очень хорошее занятие. Нужно забыть про синицу, переплести разлохмаченные за ночь косы и узнать, будет ли перевязка. Если не будет, я, пожалуй, займусь… У меня есть важное дело. Пара дел. Первое — выудить губную помаду для влюбленной. Второе — нужно вытянуть из острова кое-что еще, только спросить, можно ли это делать. Как ни странно, я вдруг поняла, что разбившаяся синица — это очень правильно, это, пожалуй, хороший знак. Он сдается. Вика-сан все-таки подула, японским колдуньям лучше не говорить про брюки.

Помады в тумбочке не обнаружилось. Помада наверняка лежит в кармане городской куртки, а куртка — в пакете.

Пакет под кроватью. «Блин», как говорил Царь. Я подозрительно смотрю на пол. Мне надо как-то залезть под кровать, все равно режим дня Царем нарушен. Не ждать же его? Совершив пяток экстравагантных движений, я попала под кровать и стала там шуршать в поисках помады.

Странное дело, я точно помнила, что, когда я когда-то давно входила первый раз в отделение, перед тем как стучать в ординаторскую, я накрасила губы и положила помаду в карман. И где она?

— А… ты что там делаешь? — спрашивает меня кто-то.

— Я одну вещь ищу, — поняв, что нахожусь в самом пляжном положении, выговариваю неловко я. Мне видна тонкая полоска серых брюк и носок красного кеда.

— И как?

— Нету, блин.

— Давай обратно, блин.

— Обратно? Это как?

— Как? А думать перед тем как лезть?

— Думать?.. тут врачи думают… цари… я не могу. Я два раза пыталась — не получилось.

— Помочь? — голос смеется.

— Да. Нет. Сама. Да. Не знаю. Помочь думать?

— Ой. Понял. Третий раз тоже не получилось. Вынуть?

— А можно?

— Ты хоть что искала?

— Помаду. Там одной надо дать.

— Ну ладно, помада — это конечно. Женщины… Ты там ни за что не держишься?

— А надо?

— Нет, выдыхай.

Я выдыхаю и на всякий случай закрываю глаза. Надо начать думать. Надо вспоминать, как это было до острова, должно быть, приятное занятие. У меня, скорее всего, получится. Я до острова работала кем-то ответственным. Не просто же так?

— Все, открывай глаза. Положено.

Я открываю глаза — потолок. Слышу, как дверь смеется и закрывается. Пустота. Лежу на кровати, и даже не с краю. Кто это был? Положено… так положено. Не хромать и думать. Это совмещается? Это положено? Вероятно. Раз сказали. Надо будет попробовать. Второе: остров мне должен. Бабу Зину…

Я вылетаю из палаты навстречу новостям о бабе Зине, к тому же, мне хочется посмотреть на влюбленную в Зеленое Облако женщину, пусть и без помады. Дверь обрадованно распахивается, и за ней неожиданно оказывается не убитый нами Л. А.

— Доброе утро! — кричим мы с дверью.

— Здравствуйте, — отвечает Л. А., строго-удивленно приподнимая брови и отводя правую руку от двери.

Я растерянно молчу, у меня было много вопросов по второму делу, а теперь я дергаю молнию на кофте, не соображая, с чего начать.

— Вы что как током ошпаренная?

— А меня выселят из палаты? — спрашиваю я, одновременно соображая, можно ли ошпариться током.

— Кто вам сказал?

— Никто.

— Ну так идите отдыхайте, потом на перевязку позовем.

Думать не получилось. Я «ошпаренно» ухожу отдыхать. От чего? Я бы с удовольствием хоть полы помыла, но я об этом не успела спросить. Раскрываю книгу и слышу новый скандал у поста. Один ноль в пользу Царя. Еще бы! Крикливая чудо-баба не будет двигать мою кровать. Я успокаиваюсь. Нехороших примет не будет. А ей пора домой. В палату заходит спокойный Л. А. Я не могу ему сказать «спасибо» вслух, это неэтично, я ведь, хоть и не специально, но подслушивала, и я знаю, что он сделал, потому киваю острову — ты так не можешь: все, на что ты способен, — это обмануть синицу. — Вы подходите на перевязку, минуты через две, сейчас мы одного перевяжем, а потом вас. Хорошо?