Саша Саин - Испытания сионского мудреца

Не обманул Шнауцер — явилась делегация: лысая, овальная башка, долговязый, худой, косой профессор по иголочкам, и два раба поменьше, но потолще! И еще пришла косая китайская парочка — она, как и он лет сорока. «Косой профессор» высокомерно поздоровался, как рублём одарил! «Наш лучший специалист», — представил меня Шнауцер, не произведя этим никакого впечатления на профессора. Только косая парочка заинтересовано поздоровалась с будущими коллегами, которых надо переплюнуть — понял я. «Он хороший, — повторил Шнауцер, указав на меня, — но я хочу, чтобы вы — оригиналы здесь работали!» — пояснил он свою мысль, задумку, как говорится: «Ату его, ату! Докажите, что вы лучше, и его здесь не будет!» — так это прозвучало у Шнауцера. «Ну что, пойдёмте фотографироваться!» — обратился Шнауцер, к Кокиш. «Вы тоже идите», — обратилась к нам Кокиш, за что удостоилась недовольного взгляда Шнауцера. «Сходи за фотоаппаратом», — послал её Шнауцер. «У меня есть!» — протянул я с готовностью свой. «Давайте!» — обрадовалась Кокиш. Всю делегацию: немецко-китайско-русско-еврейскую вывели во двор напротив входной двери с табличкой: «Клиника по китайской медицине»! Все встали в ряд, и Кокиш отщёлкала пять-шесть раз, передав мне мой дигитальный фотоаппарат, пообещав отправить снимки в редакцию газеты, которая это событие осветит в прессе. «Ну, хорошо, — произнёс мрачно Шнауцер, не сфотографировавшись почему-то с нами. — Что, есть работа у вас?» — спросил Шнауцер у меня. «Всегда есть!» — согласилась жена. — «Ну, тогда хорошо, работайте, спасибо! Можете работать, доктор».

«Вас сфотографировали?! — ворвалась раньше нас в наш кабинет Мина, которая, как оказалось, из окна своего кабинета за нами следила. — Что я вам сказала — китайцы придут! Довольно симпатичные китайцы, в особенности тот высокий симпатичный! Он, говорят, профессор. Конечно, господина Шнауцера можно понять, это ведь китайская медицина, и больные хотят китайцев! Нет, о вас тоже хорошо говорят! Ладно, побегу, если что узнаю — прибегу!».

«Что такое, ничего не пойму! — на следующий день сообщила Мина, держа в руках утренний номер газеты. — А где вы?!». С фотографии на нас, на фоне клиники у того же входа, на фоне тех же табличек смотрели те же китайцы, та же Кокиш и даже с широким оскалом «chees» Шнауцер, обнажив свои вставные челюсти — получилась улыбка «chees на унитазе»!

Мы переглянулись с женой. «Что он сделал?!» — нарушила первой молчание жена, когда Мина убежала. «После нашего ухода, заново сфотографировался!» — объяснил я жене. — «Ты ему это скажешь?». — «Конечно, нет! Зачем ему доставлять двойное удовольствие! Будем “сионскими мудрецами!”». — «А Кокиш скажешь?». — «Нет, конечно! Я лучше ей подскажу, как Шнауцера на неё монополии лишить! Будет, как и мы конкурента иметь — оригинала!».

«Спасибо, доктор, мы с вами победили, Шнауцер уволил Бомбаха! — объявила Кокиш на следующий день! — Я, доктор, опять прокура! И ещё, доктор, спасибо вам за банщика!». «А мне за что?!» — вспомнил я советский фильм. — И кто такой, этот банщик?». — «Я же вам рассказала, что прекрасного банщика нашла. Конечно, Шнауцера с ним не сравнить! Я поняла — Шнауцер Петер уже старый!». — «Смотрите, чтобы Шнауцер вас не поймал!». — «А может, ему рассказать, а, доктор?». — «А как же Existenz, и ещё прокура вы?!». — «Так что делать?!». — «Работать здесь и банщика не забывать!». — «А если поймает?». — «Не обязательно, что выгонит! Во-первых, банщик просто ваш знакомый, во-вторых, в крайнем случае, влюбились! Шнауцер будет за вас бороться! Выгнать вас, значит, отдать вас банщику! Он вас может выгнать, но только тогда, когда заставит бросить банщика! А вы скажите ему, что банщик такой нахал, еще такого не встречали, и вас не отпускает, говорит: никому не отдам! Вы сейчас должны выходить из подчинения Шнауцера». — «Как?». — «Главное, не бойтесь его, и не реагируйте на его окрики и капризы! Чем вы будете больше проявлять самостоятельность и независимость, тем он будет больше от вас зависеть!».

«Доктор, сегодня у нашей бухгалтерши фрау Татке день рождения, 60 лет исполнилось, приходите в конференц-зал! Шнауцер будет её чествовать, это я настояла! Он вообще не любит дни рождения, в особенности, свои», — пригласила Кокиш на Таткины именины. Шнауцер уже был в конференц-зале и потягивал винцо из бокала. Было ещё пять терапевтов и вездесущая на всех торжествах — Клизман. — «Заходите, докторэ, немного вина?». — «Да, спасибо». «Водки нет! — предупредил шутливо Шнауцер. — Вот смотрите, докторэ, какие женщины “пунктуальные”! Мы уже полчаса, как ждём именинницу и Кокиш! Они поехали за подарками, так сказали, а мы ждём! Кокиш больше всех хотела торжества! Подожду ещё минут 10 и уйду! — предупредил Шнауцер. — У меня есть, чем заниматься!». «А вот и они!» — объявила Клизман. «Мы ждём!» — зло бросил Шнауцер, обращаясь к Кокиш. Вместо ответа Кокиш обратилась к Татке с приветственным словом! Все поддержали её слова возгласами: «Glückwunsch, zum Wohl(счастья и благополучия!), — а для нас с женой, добавили: — На здогггоовье». «По-русски: за здоровье!» — поправил я. «Но русские говорят: на здоггггоовья?!» — вставила Клизман. «Ну это смотря какие русские!» — возразила жена, наверное, из Казахстана!». «Да, да! — подтвердила Клизман — Ещё по-русски знаю: работи, работи, давай, давай!». «Это уже от ваших, побывавших в русском плену», — объяснил я. «Вы где так долго пропадали?» — вновь пристал подпитый Шнауцер к Кокиш. Следуя моему совету или вспомнив приятное с конкурентом Шнауцера — банщиком, Кокиш не отреагировала. «Хааааллё!» — грозно заорал Шнауцер, так что Клизман голову в плечи втянула, как будто ракетой с ядерной боеголовкой ей в голову угодило. «Молодец Кокиш, способная ученица, ноль внимания!» — отметил, я. «Халлёоооооо!» — ещё громче, но уже, как раненый лось призывно, протрубил Шнауцер. В этот раз Клизман поперхнулась вином и закашлялась, а Кокиш отвернулась от Шнауцера и заговорила с одним из терапевтов. «Хааааааллёёёёё!» — в третий раз, как Змей Горыныч испустил огненный клич подбитый Шнауцер, лишённый монополии на Кокиш. Он ничего не понимал, земля ушла у него из-под ног! Послушная, прежде боязливая Кокиш не реагировала на его оклики! Шнауцер нервно покинул зал, Кокиш вконец развеселилась и заговорщически посмотрела на меня. Я одобрительно кивнул.