Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«О чём вы разговаривали с херром Шнауцером?» — уже подъевреевала или, даже поджидала меня в моём кабинете Мина. — «О китайской медицине». — «А с Кокиш?». — «О русской». — «И что, она хочет всё-таки русское отделение открыть?! — встрепенулась Мина. — А я также слышала, что Шнауцер ищет китайских врачей к нам работать! Только никому не говорите, что я рассказала! Побегу, если ещё что-нибудь узнаю — прибегу!».

«Видишь, Кокиш тебе ничего не рассказывает, хотя и всё знает!» — возмутилась жена. — «У нас для этого Мина есть! Ладно, давай больных. У нас сегодня тоже есть из серии “любит — не любит”?». — «Конечно же, есть — фрау Берг (гора)!». — «Действительно гора, хотя и молодая!». — «Она тебя всем нахваливает! И к нам уже записалось на приём больше 10 больных — “брошенки”!». — «Да, действительно, уважает, — почувствовал я по рукопожатию, — и даже чуть больше, чем просто уважает!» — по рукопожатию я сразу могу определить, что хочет человек, в особенности, женщина. В книгах, руководствах по языку жестов, телодвижений, по-немецки: Kцrpersprache — язык тела, много что описано, но не описано то, что я заметил. Есть много оттенков рукопожатий, но два важных и самых частых, одно из двух: или тебя рукопожатием отталкивают от себя, или тянут к себе. Плохо, если тянет на себя мужчина — значит гомик; также плохо, если старуха, ну, а молодая, как хочешь — тебе решать! Так вот, фрау Берг — двадцатипятилетняя толстушка, даже богатырь, вначале отталкивала, затем рукопожатием как бы тормозила: стой, ближе нельзя! А через три-четыре сеанса тянет к себе! — «Мне опять хуже, доктор». — «Это нормально, невозможно одним махом избавиться от любви! В начале шок, когда бросают, затем тоска, затем злость, а затем опять тоскливо, начинаете искать в себе вину!». «Точно, — согласилась Берг, — мне кажется, доктор, что если бы мать не вмешалась и с ним не поговорила, этого бы не случилось!». — «Конечно, лучше если б ваша мать не вмешивалась и помалкивала, но причём здесь вы? Он может злиться на вашу мать, мог бы и на вас, если бы вы поддержали мать, или были бы при этом разговоре и молчали! В конце концов, ему жить с вами, а не с вашей мамой! Мог бы сказать: “Тебя люблю, а с твоей мамой больше ничего не хочу иметь общего, никаких дел!” Нет, он использовал это как повод!». — «Но у нас всё было хорошо!». — «Было бы всё хорошо — ваша мать не влезала бы! Значит, вы ей жаловались на него». — «Он, доктор, не знает, что я в клинике». — «Если бы хотел знать, где вы, нашёл бы вас — узнал бы! Если любимый не явился на свидание — не думай, что он место встречи, или время перепутал! Но я вам советую не мучиться этим вопросом, а взять и сообщить ему, что вы в клинике! И посмотрите, что он с этим сделает!». «Что?» — с надеждой спросила Берг. — «Или не отреагирует, или ясно скажет: — Не хочу больше! Придёт ещё и выговорит — не приставай!» — Берг потускнела. — «Но я вам советую — сообщить, иначе не успокоитесь! Он вас не заслужил, вы лучше! Он использовал вашу доброту. Был бы мужчина, не обратил бы внимания на маму! Не исключено, что ему, вообще, женщина не нужна! Ваша проблема в том, что вы сами негодяев себе ищите! С нормальным человеком вам скучно! Позвоните ему!». «Нет, я ему сообщение по е-мail пошлю!». — «Тоже можно, но по телефону сразу уже результат узнаете, а так ещё придётся неделю ждать! Не ответит, будете думать — электронная почта не сработала!». «Ты много на неё времени тратишь! — подвела черту жена. — Этой дуре ничем не поможешь! Поехали домой, хватит на сегодня. Дурак Шнауцер, хочет нас китайцами заменить! — возмущалась жена по дороге домой. — Какой китаец поймёт психологические проблемы больных, и что он сможет этим больным предложить!». — «Ну, это мы знаем, китаец может предложить дешёвые китайские иглы низкого качества, поэтому мы пользуемся японскими иглами, и немного ещё головой пользуемся! Мы здесь уже адаптированы, понимаем проблемы немцев, их менталитет, знаем, как с ними надо говорить! С русскими совсем по-другому. На русском я уже и гипноз разучился, к сожалению, проводить. Но всё же, и те и другие — европейцы! Но китайцы — это другой мир, другая планета! Китайцы здесь и в иглоукалывании слабы, а о психологии смешно говорить! Но Шнауцер рассчитывает на глупость немцев и китайские глаза! Сразу “куча пациентов” будет у китайцев, а у него куча денег! Золотые “яички” будут ему китайцы нести! Хотя не только деньги для извращенца важны! Ещё хочет доказать мне, что я не лучший, что может без меня обойтись! Хочет дожить до того светлого дня, когда больные от нас к китайцам перебегут! Он уже понял, что к немецким врачам не перебегут и с русскими тоже ничего не получается! Думал — все русские такие же хорошие и даже лучше, чем мы. Вот у него и мистический страх перед нами, не понимает в чём дело, почему к нам больные идут! Мы на своём месте — врачи от природы! Инженером был дерьмовым, а вот в этом качестве — врача, чувствую себя неплохо! Хорошо, что нашёл в себе силы поменять профессию, приобрести подходящую! А то был бы всю жизнь плохим инженером, как другие плохие врачи!». — «Я тоже уверена, что китайцы нам не конкуренция! Как специалисты не конкуренты, но кровь попортить могут! Многие больные побегут на китайские глаза, и пройдёт какое-то время, пока не поймут, что эти глаза пустые и алчные — деньги любят! Он, Шнауцер, если возьмёт китайцев, не захочет честной конкуренции их с нами! Он им создаст лучшие условия, рекламу им будет делать, фотографировать, будет везде трезвонить: “Вот, наконец, оригиналы в клинике, а не подделки!”». «Правильно, он корреспондентов, прессу пригласит, скажет, как я в раннем детстве говорил: “Я привёз тебе родная (Кокиш) два гондона из Шанхая!”». «Или три, — уточнила жена, — кто знает, может, уже завтра они будут здесь?».