Саша Саин: Испытания сионского мудреца

«Много о вас хорошего слышал, к сожалению, должность главврача в настоящее время занята, — без интереса ответил по телефону владелец клиники, узнав, что я согласен и на меньшее, обрадовался: — Милости просим, приезжайте!». И эта клиника была связана с горами, холмами, но находилась не на возвышенной части, а в самом низу — не на горке, а под горкой! «Что это означает?! — спросил я жену. — В этот раз мы в яме?! Наше падение?!». «Ну и шутки у тебя!» — сказала жена. Ждать пришлось недолго, когда я зашёл внутрь и выбрал в вестибюле место в кресле так, чтобы хорошо просматривался вход и все двери, а сам был мало заметен. Вскоре появились во входных дверях: пожилой — лет 60-ти, полный мужчина среднего роста, в шерстяной кофте, и — лет сорока, худощавая в юбке, энергичная блондинка. Он шёл мрачный и никого не искал взглядом, а она всё кого-то искала! Завидев меня, сидящего в кресле, тут же уверенно направилась в мою сторону, приветливо улыбаясь, протянула руку для приветствия. «Кокиш! — назвалась она. — Здравствуйте, а вы доктор…!» — произнесла она мою фамилию. Удивился её наблюдательности не очень характерной для немцев: «По каким признакам она меня сразу вычислила, интересно?». Он был седеющий, но ещё «сохранившийся» брюнет — редкий «ёжик». Недовольное удлинённое лицо, подозрительный, даже презрительный, раздражённый взгляд! Чем-то напоминал чёрного цепного Барбоса! Она, больше, лису, но с челюстями саранчи, костлявым лицом, тонким носом. Он тоже протянул руку и Шнауцером назвался! — «Так вот, почему похож…!» — понял я. Затем он без особого энтузиазма обронил: «Ну хорошо, доктор, пойдёмте в конференц-зал». Там, на фоне минеральной воды, и состоялась беседа. «Это моя правая рука — администратор! — указал он на фрау Кокиш, и добавил: — У меня нет от неё никаких секретов!». После моего повествования о себе, Шнауцер оживился, в особенности узнав об акупунктуре, гипнозе и других моих способностях. Он даже «зажёгся», лицо его сияло! Я видел, что он готов меня уже сразу оставить работать! Чувствовался в нём нетерпеливый человек сразу зажигающийся, но также, вероятно, быстро остывающий и легко разочаровывающийся. Она тоже сияла и улыбалась. У них был вид, как будто на улице нашли оба по 1000 долларовой купюре. «Вы нам очень подходите!» — сказал Шнауцер. «Да, да! — живо согласилась и Кокиш. — Вы еврей, да?» — спросил она как бы сострадательно. «Да, так получилось», — в очередной раз сознался я. Сам бы, конечно, не сказал! Быть евреем достаточно плохо, но объявить себя евреем — это уже хулиганство, это агрессия! И если еврей это делает, то из хулиганских побуждений, когда хочет похулиганить! «Наша немецкая бюрократия меня возмущает! — возмутился Шнауцер. — Такого врача, как вы, не признать в полном объёме как Facharzt (врач-специалист)! А вы знаете почему? — объяснил он: — Потому что сами не имеем хороших врачей! Но я вас возьму, вы вызываете у меня сострадание». «Ну и выражения у тебя, Петер! — ужаснулась фрау Кокиш. — Нет, чтобы сказать: — Вы мне подходите, своим ярким внешним видом и излучением приятным! Так ты говоришь: — Из-за моего сострадания вы мне подходите!». — «Да, ты права, Силке! Я не так выразился, но доктор, я думаю, меня понял. Кстати, доктор, она мне сразу сказала, что вы еврей!». «По имени», — скромно произнесла Силке. «Так вот, по какому признаку она меня уличила! Неужели это единственный признак?! Не верится, но приятно. Да нет же, она ведь меня ещё и узнала!» — понял я.

«Единственная наша проблема, — сказал заговорщически Шнауцер, — это наш главный врач!». Силке охотно кивнула. «Он хороший человек! — дальше совершил ошибку Шнауцер. Силке брезгливо скривилась. — Да, Силке! — заметил это Шнауцер. — Действительно хороший, но он находится под сильным влиянием команды врачей! Они им руководят, а не он ими! Я, конечно, — продолжал Шнауцер, — могу вас взять на работу и без его согласия! Но тогда у вас жизнь будет сложной и не доставит удовольствия! Поэтому лучше, если он с вами побеседует и даст своё согласие». «Только ты, Петер, будь при этом, — посоветовала Силке Кокиш, — а я выйду!».

Через пару минут «ввели» примерно 50-летнего хорошо упитанного, но с недовольной миной — обиженно надутого пухлогубого главного врача. Поздоровавшись со мной и назвавшись Зауэр (кислый в переводе), он вяло и без энтузиазма, задав несколько вопросов, взял в первую очередь в руки мои документы — Bewerbung (резюме), и стал тщательно, как лабораторные анализы их изучать.