Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«Была я на Feier в субботу!» — объявила Пусбас Гудрун в понедельник на утренней конференции, заговорщицки глядя на меня. Всего пять сотрудников было на конференции. Чтобы не тратить время в 12 часов на одночасовой дневной конференции — на утреннюю конференцию ходил. И, кроме того, в понедельник утром получаешь больше информации о больных за выходные. «Очень было смешно, — хихикала Гудрун, — как жена Цаплика, как паршивого мальчишку тащила его за шиворот, затыкала ему рот, если он что-либо сказать хотел! А он бегал за ней, вернее, она его впереди себя толкала! Фу, какая отвратительная сценка!» — поморщилась Гудрун. «На каждую жопу — свой мастер!» — привычно, но уместно промелькнуло у меня, хотя в данном случае не Цаплик, а его жена была мастер! «Ну, а Шнауцер? — поинтересовался я. — Кто его толкал?». — «Он был очень растроган хвалебными речами в его адрес, даже слёзу пустил! А жена Цаплика так противно прижалась к сестре Шнауцера! Сейчас покажу!» — изобразила Гудрун, противно прижавшись к медсестре, приподняв левую бегемотовскую ножку, как это жена Цаплика сделала. «Пфуй, пфуй!» — поморщились психологи, медсёстры и еще пару сочувствующих в знак солидарности. «Да, Фу тоже там был, получил свой кабинет, нажарил уток для гостей. Шнауцер о нём всего только пару слов сказал: “Оригинал у нас сейчас есть и на все руки мастер! Вот и уток вам нажарил, greifen Sie zu (расхватывайте)!” — сквозь слёзы растроганно объявил всем Шнауцер, и все зааплодировали!» — закончила повествование Гудрун. «Может, он всплакнул из-за того, что много денег потратил? И к девяти миллионам еще 300–400 евро за утки прибавилось!» — нарушил я умиление присутствующих. «Кстати, на вопрос журналиста: ожидает ли он Gewinn (деловой выигрыш), Шнауцер ответил грустно: “Этого я не знаю”», — подтвердила Пусбас мою догадку.

«Я вам как-нибудь всё расскажу! — заскочила после утренней конференции Мина. — Гудрун мне всё рассказала! Кстати, вы знаете, каким подлецом оказался Фу?! Он обобрал бедную Гертруду, похитил её Materialien, инструменты и всё туда в филиал забрал! А я опять была у Тухеля. Дайте мне денег, сказала ему! А он: — Я тебе могу всё пообещать, но деньги ведь у Шнауцера! Сегодня, в 12 часов, сходка у Цаплика состоится, и Песара там будет, и Тухель. Наконец, и меня позвали, и я им всё и вывалю!».

«Ого! — с уважением оповестила жена, выйдя в фойе. — Всё слышно: Мина кричит, Цаплик визжит! Ну вот, наконец, и она сама!».

«Ну что?!» — набросились мы с женой впервые так нетерпеливо на Мину. «Что вам сказать! Это было что-то с чем-то! — сверкая глазами, пыхтела, как самовар — красная, как свекла Мина. — Оказывается, этот красавец ничего не умеет! Он, конечно, умеет, но я не дам ему работать! Я ему кучу вопросов на-задавала! Цаплик орал, что это неважно, а Песара мне: “Что вы такая агрессивная?! Я ведь не знал, что вы здесь тоже работаете!” В общем, порешили: он будет два дня здесь, когда меня не будет! Будет новых больных принимать, а остальные дни там! Я уже настроила нашего доктора Эсера, Карла-Хайнца, что Песара и у него работу заберёт! Бедного Карла — Хайнца уже всего трясёт от злости! Медсёстры тоже его уже терпеть не могут и Гудрун тоже! Это ведь Цаплик, оказывается, его нашёл. Так, что ему ещё такое бы сделать?! Посоветуйте, что ещё надо, подскажите! Ах, да! Вот глупость сделала! Почему это, он должен быть здесь, когда меня не будет?! Именно пусть будет здесь, когда я здесь! Пусть сидит и ждёт, когда я его вызову и поэкзаменую! Он, оказывается, вены умеет склерозировать! Всё может — сволочь, и я у него чему-нибудь поучусь!».

«Молодец Мина, учиться надо у неё!» — восхищалась жена. «Да, у подлецов можно многому поучиться!» — согласился я. «Да нет, этому не научишься!» — заключила жена. «И это правильно», — согласился я.

«Все указатели к Фу сняли! — порадовала жена. — Но портреты его ещё остались, дух Фу ещё витает! Всё же, больные стали просить у нас уже три сеанса в неделю, как и до Фу, а не два, как при нем! Завтра один день выходной, отдохнём!».

«Вас вчера не было — в Donnerstag (четверг)! — заскочила утром Мина. — А я вчера вытащила свою Писару! Ой, извините — свою Песару, извините никак не привыкну — своего Песару, и затащила его к себе в кабинет! А то он, бедный, слонялся без дела в фойе, как и больные! Ему ещё и кабинет даже не дали! А я в свой кабинет его, ведь, не впустила! Я решила ему экзамен по рецептам устроить, по процентам! Он, как оказалось, в этом плавает! Как раствор, отвар, настойку приготовить, в какой посуде, на каком огне, на какой воде, и как хранить! Сколько грамм взять и сколько это процентов составит? Как мы в Оше в 70-х годах это делали! Мы в Оше это от нищеты делали! Это здесь все лекарства готовые, а мы, ну не я, а аптеки в Оше сами все делали! Ну, он и поплыл! Я ему тогда и всыпала, говорю: “Что вы за врач такой! А ну-ка, подсчитайте мне быстренько и пропорцию составьте, как процент настойки, отвара вычислить!” И что вы думаете?! Он стал возмущаться: “Что это за экзамен такой по арифметике — это что, второй класс?! Я окончил и гимназию, и университет! Я буду жаловаться руководству! Вы не даёте мне возможности работать!” — и выскочил из кабинета, убежал жаловаться к Шнауцеру в филиал! Шнауцер сейчас там сидит и мне звонит: “Мина, что ты обижаешь моего португизу (португальца)! Почему не даёшь ему работать?!” Я ему всё и рассказала! А он мне: “Ладно, сейчас приеду, поговорю с тобой!” Короче, сегодня в 12 часов приедет. Что ему сказать, посоветуйте?! Я Песаре ничего не сделала, не обидела, а он сразу жаловаться на меня! И как теперь после этого я должна с ним работать?!».