Иоахим Новотный - Избранная проза

— Хорошо, — сказал он, — в таком случае будем считать, что у нас здесь собрание. Объявляю повестку дня. Первое: окончательный срок переселения оставшихся жителей хутора. Второе: меры по задержанию сына Густы в целях исполнения закона о всеобщем школьном образовании. Третье: разное. Посторонние не допускаются.

Это было вполне ясно. И столь же недвусмысленной была реакция за круглым столом. Старик Кречмар очень непочтительно кряхтел во время этой в приказном тоне произносимой речи. Он встал, высоко подняв голову, и не спеша, но достаточно демонстративно покинул залу.

У Клаушке при виде этой сцены вздулась жила на лбу.

— Ну что ж, иди! — крикнул он в сторону уже закрывшейся двери. — Иди! А от постановления все равно не уйдешь!

Почти неоспоримая истина, как в театре, ничего не скажешь. Но сейчас она показалась мне вполне уместной. В эту минуту я был готов признать усилия Клаушке справедливыми, я позабыл, что принадлежу к посторонним, которые не допускаются. Об этом мне напомнил Недо.

— Выпей! — сказал он. — Я угощаю, по одной — и смываемся.

— Ты можешь остаться, — проговорил Клаушке. А затем опять последовал жест, свидетельствующий о том, что решение, хоть и наскоро принятое, было все же хорошо продуманным, — он вздернул свой заросший подбородок.

Я действительно выпил, но остался сидеть. Я хотел все-таки это увидеть. И потом, я ведь еще ничего не ел. И вообще пока что это просто пивная, для всех.

Так же считала и Китти. Она вдруг опять возникла на пороге. Бледная, но с каким-то вяло-решительным выражением лица. Клаушке побагровел.

— Вон, — прохрипел он, — вон отсюда, я говорю! Здесь закрытое мероприятие!

Он затопал ногами и, вздернув подбородок, всей своей массой двинулся на Китти.

Она отступила на шаг. Затем увидела меня, ткнула в мою сторону пальцем и заорала:

— А этот? А чернявый? Ему можно присутствовать?

Но Клаушке уже нельзя было сбить с толку. Относительно меня он тоже принял решение.

— Мы обсудим это с товарищами, — ответил он ей. — Всему свой черед. А теперь убирайся!

Он сделал еще шаг к Китти и, несомненно, вытолкал бы ее силком, если бы не старик Кречмар. Господин Кречмар! Он с величайшим достоинством вклинился между ними и холодно, без тени иронии в голосе, произнес:

— Эта дама под моей защитой.

Оттеснив от нее Клаушке, он проводил даму к круглому столу. Первые шаги Китти прошла неуклюже, на подгибающихся ногах. Однако нескольких метров от одной стены до другой с лихвой хватило, чтобы она уже вжилась в новую роль. Усевшись подле Бруно, она коротко рассмеялась и замерла в позе женщины, гордящейся своим бюстом.

— Хозяин! — повелительно крикнул Кречмар. — Свет и шампанского. Да поживее!

Йозеф повернул выключатель.

— Молодец! — воскликнул Бруно. — Присаживайся! Будь моим гостем. У меня нынче праздник. А где же шампанское?

Хозяин метнул взгляд на Клаушке. Тот, буквально задыхаясь от злости, сверлил нас глазами. А мы растерялись, мы были слишком ошарашены этим новым поворотом событий. В конце концов хозяин сделал то, что всегда делал в минуты растерянности. Открыл кухонную дверь и спросил жену:

— У нас есть шампанское?

— В подвале еще должна быть шипучка, — невозмутимо деловым голосом ответила хозяйка.

— Тогда принеси, — сказал хозяин. — Бруно… — Он поправился: — Господин Кречмар заказал шампанское.

Может, это был сигнал для Гундель? Она появилась из кухни и собралась было выйти через входную дверь, но Клаушке буквально подскочил к ней.

— Погоди, — сказал он, и в его голосе прозвучали даже приветливые нотки. — Погоди, у нас сейчас будет собрание, понимаешь.

— Шампанского! — крикнул Бруно Кречмар. — Иди сюда, девочка!

— Речь пойдет и о Понго, — сказал Клаушке. — Может, ты нам поможешь, пока я не поставил в известность соответствующие органы.

— Хозяин! — закричал Бруно. — Я вас всех угощаю!

Это было уж слишком. Клаушке отвязался от Гундель и кинулся к круглому столу.

— Ну, ты, — произнес он с едва сдерживаемой яростью, — ты свое уже отгулял. Заруби это себе на носу! Ты тут нам за долгие годы довольно наделал хлопот. И нам, и своим близким. Недаром твой сын с тобой не остался. Да и не только он. И жену ты сжил со свету. Сжил, это точно. Вечно она с коровами, с коровами. А ты? Что ты тем временем делал? В пивных рассиживался, на машине раскатывал, шикарный барин, а на кооператив ты всегда плевать хотел. Но я вот что тебе скажу: ты не продал дом, потому что хочешь нас надуть. Ты обязан был его продать. Ведь от тебя все сбежали, все. Под конец даже сноха сбежала.