Джером Чарин - Смуглая дама из Белоруссии

На беду папа носил такие же усы, как Том Дьюи. Гангстерам это не понравилось.

— Это твой друг? — с подозрением спросили они у Харви.

— Это мой папа, сержант Сэм.

— А, уполномоченный по гражданской обороне. — Они пожали отцу руку. — Поздравляем. Крутая у вас семейка.

Гангстеры настояли на том, чтобы отвезти нас домой на собственном такси. Мы заявились около полуночи, а через несколько минут пришла мама. Ее волосы были зачесаны назад на манер кинозвезд. Губы красные, как кровь. Она вернулась со званого вечера в «Конкорс-плаза» — чернобурка, алое платье, фиолетовые туфли. Она пошатывалась, глаза ее лихорадочно блестели от шампанского. Но, увидев Харви, мама мигом протрезвела.

— Мальчик, который живет в пустыне, — возмутилась она. — Ты что, не мог предупредить о своем приезде?

И этот длинный удав мгновенно сдулся.

— Я предупреждал, мам. В последней открытке.

— Да кто может прочесть твои открытки? — взвилась мама. — Кто?

Смуглая дама обняла брата и долго прижимала к чернобурке.

— Мам, — позвал я, — у Дарси куча неприятностей.

— Кто тебе сказал?

— Бандюки в «Суровых орлах».

— Вы ходили в мой ресторан без меня?

— Мам, — сказал я, — надо же нам было поесть.

— Ну и что сказали те бандиты?

— Что Дьюи хочет прижать Бронкс к ногтю.

Кроваво-красный рот разразился хохотом.

— Дьюи нас не тронет. Стоматолог его сожрет заживо… Харви, мне что, идти искать ту открытку? Почему ты здесь?

— Морские скауты проводят парад. Приехал поучаствовать.

— И ты примчался аж из Аризоны ради какого-то парадишки?

— Я должен был, мам. Не мог же я подвести своих.

Харви был одним из первых морских скаутов в Бронксе. Это такие как бы курсанты, которых флот начал собирать и пестовать на случай, если война затянется и в стране иссякнет запас моряков. С благословения Начальника Флинна и Рузвельта Бронкс обзавелся собственной эскадрой скаутов.

— А как ты попадешь обратно в Аризону?

— На попутках, — сказал Харви.

— Никто из нашей семьи не будет голосовать на дорогах. Сэм, скажи ему. Запрети.

— Мам, дело верное. Я надеваю свою форму. От моряка не отличишь. Все всегда останавливаются.

— Сэм, я его убью, — закричала смуглая дама, и мы кинулись отпаивать ее горячим молоком.

Все перепугались, даже отец. Мама поцеловала Харви на ночь.

— Мой гангстер, — сказала она, — мой морской скаут.

Они с папой ушли к себе в спальню, а мы с Харви устроились в моей. Я обожал спать с Харви в одной кровати. Он привез с собой из Аризоны волшебный пистолет. К спусковому крючку была приделана лампочка, и через нее на темной стене высвечивались картинки. Полчаса мы рассматривали голых женщин. Они покачивали бедрами. Они были не такие красивые, как Джоан Кроуфорд… или Фейгеле. У них были красноватые вытаращенные глаза, как у барракуд, ошалевших от яркого света. Интересно, это с такими вот оторвами гуляет папа в Майами или же эти еще недостаточно оторвы, и вообще, зачем Харви в пистолете их картинки?

— Дают прикурить, а, Малыш?

Я был разочарован, но ничего не сказал. Лучше бы в пистолет зарядили картинки с видами Тусона. Где та Америка, о которой распинался Харви? Я закрыл глаза и провалился в сон, а голая танцовщица на стене так и вихляла попой.

С приездом Харви все изменилось. Никто больше не дразнил меня Лишайным. Никто не срывал с меня бейсболку. Стройбатовцы задушили бы всякого, кто посмел тронуть Малыша. Мой брат не был князем, как Дарси Стейплз. У него не было стоматологического кресла и банды полицейских-громил, но все равно он был заметной фигурой. Близнецы Рэткарты так за ним и увивались. Называй не называй себя стройбатовцами, а настоящим скаутом не станешь, потому-то они и надеялись, что Харви подключит связи и протащит их на парад. Но если рядом с тобой шагают Ньют и Вэл, весь парад — псу под хвост, это ясно.

А может, он и был князем. Мама позволяла ему сколько хочешь валяться в постели и выжимала для него апельсиновый сок; астматикам без апельсинового сока никуда. И во всем доме только Харви мог накорябать, пусть и как курица лапой, записку в телефонную компанию. В Аризоне он поднаторел в английском и с легкостью расщелкал все грамматические орешки, которые нам с мамой были не по зубам. Высмеял наши уроки чтения: сказал, что «Бемби» — книжка для малышни. В Тусоне он посещал библиотеку и теперь рассказывал про Джека Лондона и Гекльберри Финна, про человека в железной маске и монстра по имени мистер Хайд. Отцу не было дела до монстров и бродяг, а вот мы с Фейгеле в восторге переглядывались. Мы были потрясены тем, сколько персонажей Харви узнал из библиотечных книг и держал в голове. Мы обожали Харви, но я догадался: мама нарочно отправила его из дому. Астма — лишь предлог. Мы б сдохли — так нам хотелось походить на брата.