Джером Чарин - Смуглая дама из Белоруссии

— Отдайте в Красный Крест, — сказал он.

Присутствовавший при этом мистер Лайонс пришел в ярость.

— Что за мальчишка такой, которому не нужны карманные деньги?

— Вот такой вот мальчишка, — ответил Харви, и Дарси разорвал чек.

Но больше всех пострадал папа. Он потерял звание сержанта. Дарси вообще запретил уполномоченным по гражданской обороне обходы на своей территории. Папа больше не выходил на улицу в каске и не проводил свои обычные рейды. К уполномоченным стали относиться как к торгашам, для которых нет ничего святого. Обвинить папу Дарси не решился, но репутация его подмокла. Смуглая дама не упускала случая его уколоть.

— Ты наверняка знал, что творит эта Мириам. Не слепой же ты. Неужели ты не видел золотую звезду миссис Каплан?

— В Церкви было темно, — сказал отец.

— У тебя был фонарь, сержант Сэм.

— Я берег батарейки для улицы.

— Жулик, — сказала мама. — Сколько та толстуха тебе платила, чтобы ты молчал?

— Я никогда ничего у нее не брал. Никогда не воровал. Не якшался со спекулянтами.

— Ты ж моя прелесть, — сказала мама, — все в небо глядел, самолеты высматривал… а что под носом творится, не замечал.

Они залепили друг другу пощечины, и брату пришлось вклиниться между ними.

— Мама, оставь его в покое. Он лучший уполномоченный по гражданской обороне в Бронксе.

— Лучший уполномоченный в отставке, мой дорогой. Как мне смотреть в лицо миссис Каплан и другим матерям, у которых погибли сыновья?

— Мам, папа ничего не делал.

— То-то и оно. Ничего не делал, хотя мог сообщить про этих гадов грабителей кому следует.

— Он не полицейский. И за ним не стоит никакой стоматолог.

— Дарси — великий человек, — сказала мама. — Патриот. Он помогает бедным, чистит им зубы.

— И карманы, мам.

— Ну-ну. Давай, наговаривай на него. Кто, когда твой отец не работал, помог нам прокормиться, кто дал мне работу?

— Игроки знают, как подцепить смазливую дамочку.

— Не смей так разговаривать с матерью, — вступился отец.

— Пап, да кто она у стоматолога? Просто «цыпочка в купальнике»!

Тут папа как вмажет своему защитнику! Харви даже не пискнул. Проглотил пощечину, и все. А потом как закашляется! Мама быстренько нагрела большую кастрюлю воды, налила ее в таз и, замотав Харви голову полотенцем, велела дышать паром. Папа мялся рядом со слезами на глазах.

— Харви, я не хотел тебя ударить…

— Сэм, — прикрикнула на него мать, — прекрати. Если он перевозбудится, у него начнется приступ.

Харви уложили в постель. В пижаме он смотрелся вылитым арестантом. Теперь его жизнь протекала среди тазов с паром и горчичников, склянок с лекарствами и разных пшикалок. Мама сказала, что если не ставить на ночь на грудь горчичник, его легкие высохнут, как бумага. Доктор Меира Лански навестил нас на дому, осмотрел Харви. И велел маме выбросить все горчичники.

— Фейгеле, тут сырой воздух. Это его и убивает. Пошли его обратно в Аризону.

— Доктор, это мальчик, а не почтовая марка. Не могу же я послать его по почте.

Брат стал задыхаться, дышать с присвистом (за это враги в Бронксе дразнили его Свистуном). Губы у него посинели. Доктор Кац открыл свой саквояж и достал какую-то темную сигарету длиной сантиметров тридцать. Поджег ее и велел Харви дышать дымом.

Я чуть не скончался. Она так воняла — как дюжина дохлых крыс. Зато Харви перестал задыхаться, и губы у него снова стали нормального цвета. Доктор оставил нам две такие «серные сигареты». Потом попросил у мамы пылесос и вдумчиво, не торопясь, прошелся им по потолку, стенам, матрацу и подушкам.

— Доктор, — сказала мама, — я и не знала, что вы подрабатываете уборкой.

— Пустяки. Все время так делаю для Лански. У него аллергия на пыль.

— А на Гранд-Конкорс, когда мой сын будет маршировать на большом параде, тоже будет пыль?

— Дорогая, — ответил доктор, — придется вам стоять возле него с метлой и противогазом.

— Скажут, что он маменькин сынок.

— Мам, — предложил я, — я ты подстригись покороче и надень форму морского скаута.

Доктор подмигнул маме.

— Малыш, это не поможет.

После этого он снял с меня бейсболку и осмотрел мою черепушку.

— Скоро мне разрешат ходить в школу?

— Скоро, — ответил он и выскочил за дверь.

С нас он платы не брал. Мы были люди Дарси. Из его команды.

Чувствовать себя инвалидом Харви не хотел. Без меня мама и близко его к арсеналу не подпускала. Я ходил с ним, как нянька. Носил с собой в одной из маминых обувных коробок серные сигареты и коробок спичек. Сидел на трибунах среди зрителей и смотрел, как Харви марширует по главному залу — будущий моряк в небольшом море моряков. На нем были белые гетры и плетеный ремень; может, его ботинки и не блестели достаточно ярко, а ногти не были подстрижены идеальным полумесяцем, зато именно так держал бы себя Ланселот Перри, человек-крыса, подайся он в скауты.