Збигнев Домино - Пора по домам, ребята

Наведавшись к Гробельному, Сташек больше не стал ходить в деревню. Не покидал деда, а дед — его. Все время вспоминали минувшие годы, отца, мать, дядю Стефана, бабку, которая умерла еще до войны, и которую Сташек, хотя он был тогда еще маленьким, хорошо помнил. Только о дяде Изидоре больше не говорили. Он ни разу не появился, а дед не знал, где он. Сташек нарубил деду дров. Перевез на тачке две последние копны сена с луга на Струге. Вместе они починили старый, дырявый забор, через который пролезала дедушкина птица, причиняя убыток соседям. И лишь с Марысей, дочерью соседа Дрозда, он виделся и говорил раза два. Ему было немного стыдно, потому что в первый раз, когда она вошла в избу, он совсем ее не узнал. Они как раз с дедом обедали. Дед решил потратиться, как следует угостить внука-солдата, и собственноручно зарубил петуха. С трудом ощипали его, но в конце концов как-то справились. Сидели и с аппетитом уплетали, пропустив по стопочке дедушкиного самогона и закусив солеными огурчиками, принесенными из погреба в скале. Тут дверь отворилась, и вошла девушка. В красном платьице в белый горошек, в белом платочке на голове. Черноволосая, темноглазая, румяная, с улыбкой на устах. Красивая, Сташек замер с петушиной шеей в руках. Кто же это может быть?

— Дедушка, мама прислала меня одолжить у вас ложку соли, а то у нас кончилась, и за ней надо бежать в магазин на ту сторону реки.

— Возьми, Марыся, возьми. Ты ведь знаешь, где солонка. — Дед улыбнулся и подмигнул Сташеку. — А со Сташеком не поздороваешься? Забыла, как вместе с ним в песке играли?

Девушка засмеялась.

— Что вы, дедушка! Я-то не забыла, а вот пан Сташек, наверное, меня уже не помнит.

— Да перестань, Марыся, какой я тебе пан. Это ты стала настоящая пани! Ей-богу, когда ты вошла сюда, я в первый момент в самом деле тебя не узнал…

Она пришла к нему, когда он собирал сено на берегу Струга. Нарядилась как на праздник, надела на стройные ножки сапожки и все повторяла, что спешит в монастырь на вечерню.

— Успеешь, посиди со мной немного.

— Ладно посижу, столько времени тебя не видела.

Они сидели на обрывистом берегу, под вербой. Внизу шумел Струг.

— А помнишь, как ты столкнула меня в воду?

— О боже, я так потом перепугалась, что ты утонешь. Такой крик подняла, что люди сбежались.

— Наглотался я тогда воды, как никогда в жизни.

— А помнишь, как ты гнался за мной с крапивой и хлестал по ногам…

Зардевшаяся Марыся подогнула под себя ноги, стыдливо одернула коротенькую юбчонку, чтобы прикрыть колени.

— Извини меня за крапиву. — Сташек взял ее руку и нежно погладил. Она хотела было вырваться, но раздумала. — Ты красивая, Марыся.

— Не говори так, не надо. — Она опустила сияющие глаза.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Да что ты! Мама бы мне такое устроила! И сейчас наверняка поглядывает в окно. А ты? И что вообще собираешься делать? Останешься в армии или в Калиновую к дедушке вернешься?

— Наверное, останусь на западных землях. Только необязательно в армии. Может, где-нибудь обоснуюсь. Людей туда все больше приезжает. Некоторые — целыми семьями.

— А у тебя кто-то есть?

— Недавно познакомился с одной девушкой. Она такая, что…

— Знаю… Я сразу поняла, что у тебя должна быть девушка. Как только увидела тебя. Красивая?

— Для меня она — самая красивая.

— Понятно. Ну я пойду…

— Марыся, не сердись. Ты даже не знаешь, как я к тебе хорошо отношусь.

— Я к тебе тоже, Сташек. А почему я должна сердиться? Приезжай как-нибудь еще раз к нам, в Калиновую.

— Марыся!

Он нежно притянул ее к себе и хотел поцеловать. Она закрыла глаза, приоткрыла губы, но в последний момент легонько оттолкнула его.

— Не надо… До свидания, Сташек.

— До свидания, Марыся…

Ночь. Последняя ночь отпуска. Они легли спать рано. Дед уже похрапывает на своей кровати под образами святых. Сташек ворочается на диване, никак не может уснуть. Столько воспоминаний связано с этим домом, столько мыслей о том, что было, что есть, что будет, вертится у него в голове. Луна заглядывает в окна, в избе светло как днем. Вдруг он вздрогнул, напряг слух. Как будто бы цокот конских копыт. Тявкнул пес. Вроде бы чьи-то голоса. Тук, тук! Осторожно по оконной раме, а потом по стеклу. Дед тоже уже проснулся.

— Не открою, — говорит шепотом.

Сташек быстро натягивает брюки, хватает автомат и прижимается к стене, подальше от окна. Стук повторяется.

— Откройте, батя, это я.

— Изидор! — Дедушка подходит к окну. — Сейчас, сейчас. — И тихо Сташеку: — Никого, кроме него, кажется, нет, я открою.