Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Мне думается, на восприимчивую психику Анфисы также негативно повлияли и наши разговоры по поводу ее продажи, когда она была малым щенком. Именно поэтому каждого взрослого человека Анфиса воспринимала потенциальным покупателем и старалась отбить у того всяческое желание ее купить. У нее хорошо получалось.

Значительно позже муж понял и озвучил основную причину неприязни Анфисы к людям. Я еще расскажу о ней.

На семейном совете решили купить Анфисе кожаный намордник. Купили — Анфиса сгрызла его в два счета. Я с трудом отыскала в городе еще один, подходящий для борзой намордник, но он был из металла. Его, как ни странно, девочка дала на себя надеть и носила с гордостью. Отныне Анфиса важно щеголяла в металлическом наморднике до полей, а там я снимала понравившееся ей украшение. У нас впервые появилась борзая, которую невозможно было выводить без намордника!

В квартиру никто посторонний самостоятельно зайти не мог. Когда раздавался звонок в дверь, мы приоткрывали ее на цепочке и общались через образовавшуюся щелочку. Кобели охраняли жилье лаем, а Анфиса толклась у наших ног, норовя просунуть нос на лестничную клетку и куснуть незваного гостя. Если случались гости званые, кобели их сопровождали, ни на миг не оставляя без присмотра. Анфису в такие моменты приходилось запирать на лоджии или в спальне, где она начинала без умолку выть. Смею уверить: загостившихся не было. Редким людям Анфиса выказывала доброжелательность.

Айна, обеспечив себе на старость преемников по охране жилья (а до Сармата она его охраняла, да еще как — откуда ж и у доченьки такая прыть!), беззастенчиво похрапывала на полу ванного помещения. Иногда просыпалась и, не вставая, из любопытства глазела через приоткрытую дверь на прибывших людей. Айна вежливо моргала гостям, будто говорила: «Извиняйте, господа! Заняться вами не в состоянии — стара. Муж и молодая поросль присмотрят. Ежели чего — придавят. Так что не беспокойтесь, не удивляйтесь, не шалите».

Новые соседи долго пересчитывали наших борзых, поскольку собак мы выводили по одной или по две. Народ интересовался не только их общим количеством, но и характерами. Убедившись, что наши животные угрозы не представляют, в подъезде не гадят, без нужды не лают (борзые, вообще, молчаливы, а как иначе, не то весь зверь разбежится), всегда вымыты и расчесаны — не в пример некоторым людям, — соседи оставили расспросы и приветливо здоровались. Для них мы с нашими многочисленными собаками были во сто крат лучше бывших жильцов, которые пили горькую, дрались и заливали из свинченных кранов нижние этажи.

Долги, сделанные в счет приобретения жилья, мы отдали к весне из премий мужа. Тогда же ушла скудость нашего питания (я говорю о людях — борзые получали все, что необходимо). Весна принесла долгожданное тепло в квартиру, но семья навсегда запомнила ощущение нестерпимого холода той зимы. Теперь мы ценим крепче то, что имеем.

Зима запомнилась не только диким холодом и недоеданием. Вскоре после переезда с нами чуть не приключилась непоправимая беда. Доставшаяся от прежних владельцев газовая печка еле функционировала. Денег на замену не имелось, поэтому газовщики не вызывались. Но не сама печка явилась причиной опасной истории, а кран на газовой трубе.

Как сейчас помню тот день. Семья улеглась на ночь. Щенки спрятались под нашими с мужем одеялами. Сын посапывал в детской. Мама ночевала тогда у нас, в зале. Часа в два ночи меня разбудил Наян. Он тихо поскуливал над моим ухом, но я никак не могла открыть глаз. Спать хотелось невыносимо. Наян не умолкал, повышая интонации. Огромным усилием воли заставила себя приподняться и сесть в кровати, с натугой разлепила веки и увидела Наяна. Он, как и я, сидел на постели, а нос задрал к потолку.

Я подумала, что мальчик заболел. Встала и включила свет. Обычно супруг пробуждается и скандалит, если ночью зажигается люстра. На этот раз не проснулся, что было непривычно. В большей же степени меня волновало поведение Наяна. Он усиленно нюхал воздух в квартире, беспрестанно шевеля ноздрями. Я напрягла обоняние — посторонних запахов не уловила, шепотом спросила у кобеля: «Что случилось?» В ответ он спрыгнул с кровати. Не переставая держать нос поверху, Наян ринулся к выходу из спальни и привел меня в кухню.

Супруг по-прежнему беспробудно спал, освещенный электричеством. У него был неестественно глубокий сон. В свою очередь, моя голова раскалывалась от наполнившей ее чугунной тяжести — непомерной и непонятной. Голова валилась на плечи и скатывалась на грудь. Я засыпала на ходу и отвратительно соображала.