Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

В кухне Наян, крадучись, приблизился к печке. Мочка его носа сильно подергивалась, он делал глубокие вдохи. Наконец Наян встал передними лапами на печку и потянулся носом к газовому крану на трубе.

В моей голове мигом прояснилось: газ! Я развела в воде немного мыла до образования пены и смазала ею кран. Он покрылся пузырями со стороны, противоположной рычагу переключения. Точно — газ! Руки действовали автоматически, рывком открыли примороженную раму окна, и… легкие насытились свежим морозным воздухом. Они задышали жизнью, изгоняя смерть.

Вот почему все так крепко спали — нас усыплял газ. Мы угорали, и лишь один Наян был начеку. Он унаследовал от матери великолепное чутье, сильно выраженный инстинкт самосохранения и напористость, которой принудил меня проснуться.

Немедленно были разбужены домашние и открыты все окна. От соседей по телефону вызвали аварийную газовую службу. Прибывшие газовщики кран заменили. Оказалось, предыдущие жильцы нарушили его целостность, и он стал давать течь, которая постепенно увеличилась. К приезду аварийной бригады мы находились на грани взрыва. Все, слава богу, обошлось.

Что заставило наших продавцов жилья ковыряться в кране, неизвестно. Вероятно, в пьяном угаре и ссорах они рушили не только окна, двери, сантехнику, но и имеющиеся в квартире краны. А протрезвев, забывали о содеянном. Думать, что люди открутили кран специально, не хочется.

Наяна хвалили все: и мы, и газовщики, и соседи. Польщенный, он улыбался, до предела разевая свою великую пасть, вываливая наружу бесконечно длинный, довольный язык и пуская слюни счастья. Его коротковатое и плохо гнущееся правило, как палка, моталось из стороны в сторону. Неизменно налитые кровью, внутренние уголки глаз кобеля на этот раз милостиво просветлели. Наян редко улыбается и виляет хвостом, будучи замкнутым и понурым от рождения, но в ту памятную ночь он дал волю чувствам. В мгновение ока ему выложили из холодильника лучшие продукты. К трапезе Наяна в одночасье присоседилась ревнивица-Анфиска. Айне и Сармату ничего, кроме выговора за отсутствие бдительности, не досталось.

19 апреля 2002 года щенкам исполнился год. Закончился самый трудный для владельца этап выращивания собаки. Наши великовозрастные щенки были умны, покладисты и послушны «не по годам». Недаром их отцом являлся Сармат. От него дети унаследовали перечисленные качества. Нам с его детками жилось легко и комфортно.

С Айной у меня по давней, «доброй» привычке отношения не всегда складывались удачно. Она могла рыкнуть, сверкая злющими глазищами, стоило повысить на нее голос. То из ванной комнаты выходить не желает, когда мне надо помыться, то вечером гулять не идет — лупит по горшку лапой, требуя подставить. В сердцах рявкну — щерится. Хоть девочка и постарела, но не устарела пословица, что горбатого могила исправит.

Жизнь с Сарматом была проникнута душевным пониманием. К каждому члену семьи он знал и имел подход. С детства воспитанный сыном, большую часть времени старший кобель проводил в его комнате.

Наян всем остальным предпочитал мою маму, млел от восторга в ее приезды. По вечерам он лежал на кровати в обнимку с мужем и смотрел телевизор. Меня и сына Наян тоже любил. Одно время он пытался тесно сблизиться со мной. Приходил вечерами на кухню, где я работала с документами, готовила еду, мыла посуду, гладила…

Наян ложился на ковер в центре кухни и подолгу неотрывно смотрел на меня. Не завладев моим вниманием, он, поскуливая, поднимался и клал голову на мои колени. Постояв так немного, Наян выходил из кухни и долго ворчал у ее двери. Он приглашал меня последовать за ним в спальню и отойти ко сну, но куча вечно недоделанных дел не позволяла мне выполнить его желание.

Из-за многочисленных обязанностей я не могла уделять Наяну много времени. Кроме того, стоило мне приласкать любую другую борзую и нежно заговорить с ней, как рядом вырастала Анфиса. Она пыхтела от ревности, оттесняя сородича, и целовала меня бесконечно. При этом девочка носом отпихивала родственника, давая понять, что его сеанс общения с хозяйкой завершен. Анфиса следовала за мной тенью, наблюдая, что я делаю.

Девочка была в курсе всех моих дел. Она лежала в кухне, когда я готовила еду; располагалась возле ванной комнаты, если я стирала; сидела у стола, за которым я работала; изучала покупки в сумках, едва я возвращалась из похода по магазинам. Анфису не оставляли равнодушными мои переживания. Сердце не на месте — она вздыхает рядом, плачу — утирает языком мои слезы, засмеюсь — галопом обежит комнаты на радостях, что хозяйка весела. Примеряю обновки — девочка исследует вещь: обнюхает, рассмотрит. Изучив, поставит лапы мне на плечи и страстно расцелует, словно говоря: «Я бесконечно рада за тебя — красивая вещь и тебе идет».