Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Итак, на столе лежит внушительная сумма денег. Сквозь дверное стекло Сармата пылающим взглядом испепеляет Айна. Рядом с Сарматом влюбленная и готовая на все борзая сука.

Кобель заметался между нами, невестой и дверью, за которой Айна уже начала подвывать. Он то нюхал на столе деньги, то смотрел на невесту, то бежал к двери и виновато там поскуливал. Каждый раз, повинившись перед подругой жизни, Сармат подскакивал к нам с мужем и с мучительной, вопрошающей тоской смотрел в наши глаза. Такое поведение было нехарактерно для Сармата — неизменного обольстителя дамских сердец. В конце концов кобель подлетел к супругу и с отчаяньем взвыл: «Что мне делать?! Деньги нужны, но Айна не простит. Изменять не хочу, но и невесту жаль. Подскажи!»

Супруг нежно взял Сармата за подбородок, заглянул в пронзительные, жаждущие ответа глаза кобеля и пообещал, что мы, хозяева, не перестанем его уважать, если он заработает себе и Айне на жизнь. После слов супруга Сармат сразу исполнил свой долг по продолжению рода. Остались довольны все, за исключением Айны. Она на неделю замкнулась в себе, но потом Сармата простила. Жизнь потекла своим чередом.

Домашние напряглись в ожидании борзого потомства. На всякий случай. А вдруг! Возьмет да и получится на сей раз. Прошел месяц, полтора. С Айной изменений не происходило. Она не пополнела, отношения к еде не поменяла: в каждое кормление ела помногу и с удовольствием. Характер девочки, как и раньше, позволял желать лучшего. На очередной прогулке Айна, оставаясь верной себе, задралась с кобелем овчарки.

За неделю до истечения двух месяцев со дня вязки Айна неожиданно отказалась идти в поля. Ее отказ стал первым за все семь с лишним лет. На здоровье она при этом не жаловалась.

Утром того выходного дня мы, как обычно, вышли с собаками на улицу, чтобы идти за городскую черту. Айна сделала возле дома свои дела и повернула назад. Я отвела ее домой и там осталась, а муж и сын ушли в поля с Сарматом. Дома Айна благополучно позавтракала и ногами кверху завалилась спать на кровати. Она была всем довольна.

Отказу Айны посетить поля предшествовали во времени два события. Одно из них произошло неделей раньше (как раз начался апрель), а второе — накануне.

Сармат на улице нашел столовую ложку из нержавеющей стали. Она была простого и вместе с тем приятного вида. Кобель не отходил от ложки. Он топтался возле находки в грязи и слякоти, которые заполонили городские улицы, и противился желанию мужа покинуть это место. Когда вынужденный муж выудил из грязевой жижи ложку, Сармат повеселел. По дороге к дому кобель ревностно проверял свободную от поводка руку супруга: там ли ложка — и таким образом заставил мужа принести ложку домой.

Отдавая мне находку, супруг произнес: «К чему бы это? Похоже, в семье скоро появится еще один едок». Я тогда промолчала.

Через неделю история повторилась, только теперь Сармат отыскал на земле не столовую, а чайную ложку из нержавеющей стали. Она была значительно меньше первой, но гораздо красивей — вся в ажурных узорах. Пока я определяла для ложек место в кухонном шкафу, супруг уронил пророческую фразу: «Нет, не на один, а на два новых едока должна, по поверью, увеличиться семья». Вспылив, я посоветовала мужу проваливать из кухни и впредь соизмерять предсказания с размером нашего семейного бюджета.

Никто из нас и не подозревал, насколько прав окажется супруг.

Я механически отсчитывала дни, оставшиеся до крайнего срока щенения, практически не надеясь увидеть Айну матерью. Но сердце мое приятно екало, и в нем сквозь снег безнадеги явственно проступали очертания новорожденных подснежников. Цветы еще не пробили снежный наст, но со дня на день собирались пробить.

Супруг, начиная с шестьдесят третьего дня от момента вязки, махнул на все рукой и ждать щенков перестал. Он злился на меня, на себя, на Айну и называл девочку «эгоисткой» и «жадюгой». Муж отводил душу, уводя Сармата в дальние поля. Он морально опирался на мужское плечо Сармата и уносил свои разочарования в бескрайние весенние просторы.

Шел уже шестьдесят седьмой день со дня вязки. С утра я пунктуально оповестила мужа о точном сроке. Выслушав, он призывал меня взглянуть правде в глаза и прекратить надеяться попусту: рождению щенков предшествуют определенные признаки в организме суки, которых у Айны не было и в помине. Но я горячо возразила, что в книгах по кинологии отмечены случаи из практики, когда крайняя продолжительность щенности составляла семьдесят четыре дня. В ответ на мои слова из глаз супруга в сторону Айны метнулась многозначительная стрела неприязни, и он саркастически заявил: