Елена Долгопят - Чужая жизнь

Черное и зеленое. Что бы придумать?

Гарик обещал взять серого хлеба, отварить картошки. Основа, так сказать, трапезы. А по ней уже расшивать. Черное и зеленое.

Немного розового – форель. И розовое французское. И пирожные брауни, темно-коричневые, почти черные. И зеленые листья салата. Так!

Никого не должно было быть гостей, только Вера и Гарик. И окна они занавесят. Так и будет. Так и было.

Гарик посмотрел на накрытый стол. И пропел:

– …Красное, зеленое, желтое, лиловое…

– Я знаю! – воскликнула Вера. – Эту песню!

Чудо. Чудо из чудес.

Николаю позвонил грузный сосед. Сообщил, что новая жиличка дымит. Курит.

– Вулкан Везувий. Я утром на кухню боюсь войти, я задыхаюсь.

– Милая Вера, – жаловался Николай по телефону, – он ведь не успокоится, он нас обоих изведет. Он через стену живет с вами и ко всему принюхивается. Крыса.

Вера объяснила, что не курит и гостей курящих (да и некурящих) не водит.

– Может быть, снизу дым.

Звонил Николай днем, Вера была на работе, говорила тихо, сдержанно. Николай извинился, что отнимает время, уверил, что всё уладит.

Через час с небольшим он входил в свою квартиру.

Сосед, несомненно, сумасшедший. Ни следа пепла. Пахло разве что пылью. И пыль Николая удивила. Здесь никто не появлялся давным-давно. Вера платила за квартиру, в которой не жила. Для чего?

Николай проверил счетчики. Вода и электричество не расходовались. Он фиксировал все показания в особом блокнотике.

Вызвонил соседа, показал квартиру. Сосед хмурился, не отступал:

– Сейчас не пахнет, а то пахло. Спалит она тебя. И меня заодно.

– Она здесь вообще не появляется, пыль лежит ковром.

– Каждый вечер приходит. В восемь тридцать, плюс-минус. Пакеты тащит из нашего супермаркета. Я вижу.

– Чудишь ты на старости лет.

– Я в полицию напишу.

– Пиши. Пусть с экспертизой приходят. Если уговоришь.

Сосед хлопнул дверью.

Николай походил по дому. Ирисы увяли, вода в стеклянном шаре замутилась, пахло от нее гнилым болотом. В холодильнике в прозрачном коробе лежал нетронутый торт. Как царевна в хрустальном гробу.

Николай съездил по своим делам и вернулся к восьми. Встал у окна и к восьми тридцати действительно дождался Веры. Как и предсказывал сосед, с пакетами из супермаркета. В одном из них Николай разглядел бутылку.

Он ждал, прислушивался, ходил на цыпочках в прихожую, смотрел в глазок, но Вера на появлялась. Николай выходил уже на площадку. Нет. После девяти он уехал. Не знал, что и думать.

Положим, она познакомилась с кем-нибудь этажом ниже, и ходит туда, и там живет. Но зачем платить за ненужную квартиру?

Николай не любил загадок.

На Веру он обиделся. Ему казалось, она его грубо использовала. Его к ней чувство.

Звонил Николай, просил о встрече. Вера ответила:

– Сейчас не могу, у меня клиенты.

– Дело срочное, Вера, – голос нежданно печальный, серьезный. – Квартиру продаю – обстоятельства.

– Хотя бы не сегодня, – просила Вера. – Мне и ночевать негде. Ты же знаешь.

– Ночуй у меня.

– Нет, Коля.

Он молчал, молчал, молчал.

Хорошо, что клиенты ждали спокойно, без раздражения. В фейсбуке, впрочем, не преминули сообщить о своем терпеливом и снисходительном ожидании.

– Ладно, – решил он в конце концов, – давайте попробуем обсудить. Сегодня вечером. В восемь тридцать. Я закажу столик.

Ресторан был в одном из крутых, прихотливых переулков между Маросейкой и Солянкой. В полуподвале, с огоньками свечей на тяжелых столах и сводчатыми потолками. И всё это походило в воображении Веры на катакомбную церковь, где переговариваются вполголоса, где не едят, а причащаются, лица прячут в тени; ясно видны только белые тарелки, большие и плоские, а на них начертаны тайные соусные знаки, алые, желтые, зеленые. Иероглифы.

– Я виноват, – сказал Николай. – Я виноват, и я угощаю.

– Если тебе нужны деньги, – тонким голосом умоляла Вера, – я могу взять кредит.

– Не стоит, милая. К чему влезать в долги? Я подыскал для тебя квартиру в этом же районе. Прямо сегодня можешь въезжать.

Подлил ей в бокал прохладное вино.

– Верочка-Верочка.

– Я бы хотела остаться в твоей квартире. Я найду деньги. Правда. Я куплю ее.

– Покупатель уже найден. Не отступишь.

– Я с ним поговорю.

– Ах, Вера, загадочная Вера, для чего тебе моя квартира, ведь ты в ней даже не живешь? Я там был вчера, пыль и запустение.

Кажется, Николай наслаждался ее растерянностью.