Елена Долгопят - Чужая жизнь

– А ты что будешь делать сегодня?

Ему хотелось знать в любой момент, чем она сейчас занята. Ему необходимо было знать это – для душевного равновесия.

Она сказала, что не может так всё точно рассчитать, как он.

– Для начала вымою посуду или полежу еще немного. Музыку послушаю. Галка наверняка позвонит. Это точно, никаких сомнений, но вот во сколько?

Она усмехнулась.

– Галка, в отличие от тебя, человек мало предсказуемый. Мои же дела все известны. Книжку почитать, пасьянс разложить.

– За компьютер не садись. Лучше погуляй с Галкой. Если она закурит при тебе, убью, так и передай.

– Да ведь я не скажу тебе, курила она или нет.

Взгляд насмешливый, он не любил, когда у нее такой взгляд. Он тогда казался себе глупцом, вернее, ум его обесценивался, обессмысливался под этим взглядом.

– Мне и говорить не надо. Волосы у тебя дымом пропахнут.

– Я их вымою.

– Ладно. Как хочешь.

– Не дуйся. – Наклонилась к нему, ткнулась в щеку. – Не будет она курить. Обещаю… Как я люблю, когда ты свежевыбритый, у тебя щека шелковая. И губы.

Совещание. Поездка на склад.

По дороге начался дождь. Он подумал, что сейчас они в парке без зонтов, позвонил. Аня сказала, что они смотрят телевизор.

Разговор с менеджером. Ответы на письма. Встреча с важным клиентом.

В офисе клиент встречаться не захотел, выбрали кафе на окраине. Саша приехал на пять минут раньше времени. Заказал кофе. Клиент позвонил, растерянно извинился и отменил встречу. Он объяснил, что случилось, но Саша потом никак не мог вспомнить, что именно. То ли квартирная кража, то ли угон машины, то ли сердечный приступ. Так вдруг образовался у него в конце дня пустой временной интервал, окно, в которое он и выпал.

Час, ничем не занятый, не загроможденный, пустой, он показался Саше соразмерным вечности. Саша как будто оказался вдруг на берегу океана. Волны накатывали и, шурша галькой, отступали.

Саша огляделся. Кафе небольшое. Свет неяркий. Музыка негромкая, на втором плане. Саша уселся поудобнее в мягком кресле, достал мобильный.

Официант принес кофе. Саша позвонил жене. Она сказала, что сидит сейчас в парикмахерской. Нет, не стрижется, конечно, это плохая примета, когда беременна. Стрижется Галка.

– …Мы гуляли… Дождя нет уже. И ветра.

Почему-то он не сказал ей, что у него окно. Как будто оно могло закрыться, захлопнуться, если сказать.

Он пил кофе и никуда не спешил. Чувство казалось новым и приятным. Он ни на кого не глядел, но знал, что народу мало – голоса едва доносились. Он глядел на освещенную витрину с разнообразными пирожными. Они казались волшебными. Одно несло смерть, другое долгую жизнь и здоровье, третье любовь и томление, но какое именно несло любовь, а какое смерть, никто не знал, даже кондитер. Посетители задумывались над выбором и рисковали. Ели не спеша, прислушиваясь к переменам в себе. Ложки постукивали о тарелки.

Он пирожное не брал, так что ничем не рисковал, был сторонним наблюдателем.

Саша усмехнулся своей фантазии, представил, как расскажет о ней Ане, и Аня восхитится и немного испугается, и поймет, что совсем еще его не знает. Он сам не знал, что может придумать такое.

Посмотрел на часы и огорчился, что вечности приходит конец. Подозвал официанта, расплатился и отправился в туалет.

Ополаскивая руки, он увидел в зеркале знакомого когда-то преподавателя. Он вел у них линейную алгебру на втором курсе.

– Здравствуйте, – радостно сказал Саша.

И встретил в зеркале удивленный взгляд.

Он хотел напомнить об институте, о лабиринте коридоров в четвертом корпусе, о преподавательском буфете, где никогда не бывало очередей. Но ничего этого Саша не сказал, понял вдруг, что ошибся – в зеркале отражался другой человек.

– Мы встречались? – спросил человек, внимательно разглядывая Сашу.

– Нет. Я ошибся, простите.

– За кого же вы меня приняли? Просто любопытно.

– Неважно.

– И всё же?

– За преподавателя. Лет десять уже прошло. Обознался. Извините.

Саша отвернулся от зеркала. Он, смущаясь, всегда мрачнел и казался сердитым. Вытер руки, скомкал повлажневшую салфетку.

Проход загораживал невысокий улыбающийся мужчина. Он посторонился, но недостаточно, и Саша задел его.

– Простите.

– Всё нормально, – сказал мужчина.

И Саше показалось, что он навеселе.

Саша вышел на улицу и удивился, что уже горят фонари. Было пасмурно, сумрачно. Мелкая дождевая пыль оседала на машине. Саша провел ладонью по капоту, оставил влажную зеркальную дорожку. Стряхнул воду с руки. Он отворил дверцу и забрался в салон. Включил «дворники». В запотевшее, рябое от дождя окно постучали. Саша опустил стекло.