Андрей Гуляшки - Новеллы и повести. Том 1

Не знаю, как произошла встреча между ними и Павлом, как они познакомились, что сказали друг другу, произвел ли он на них какое-нибудь впечатление. Впрочем, известно, что для людей этого рода личность начальника не имеет никакого значения, важно уже, что он начальник. С другой стороны, Павел тоже вряд ли вглядывался в их лица. Очень возможно, что они вообще не взглянули друг на друга. Лишь, должно быть, где-то посредине пути один из рабочих произнес фразу, которую Павел запомнил: «Ну, продались мы чертям и змеям».

Компания была достаточно пестрой. Цыган с болгарским именем Асен, которому сказали, что он будет работать на ремонте сыроварни. «Хоть брынзочки поедим, батюшка», — сказал он и поехал. Турок Хусейн, нанявшийся, потому что у него было десять человек детей и только детские надбавки должны были составить ему еще одну зарплату. Ризо и Славчо, два грузчика с пристани, выгнанные оттуда за жульничество и прельстившиеся хорошим заработком. Какой-то странный набросок, ходячая загадка, Панайот, с благословения милиции направленный на общественно-полезную работу. И единственный квалифицированный рабочий, техник с базы, еще не служивший в армии девятнадцатилетний парнишка Кирчо, который был также должен исполнять при Павле обязанности помощника.

Грузовик довез их до последней деревушки, где кончалась дорога. Дальше нужно было идти пешком. Снаряжение погрузили на мулов и отправились.

Дорога извивалась среди камней, заросших колючками и выгоревшей травой, голых холмов, невысокого кустарника и чахлых дубовых рощиц. Зрелище столь же неприятное, сколь обескураживающее. После той деревни им не встретилось ни одной живой души, лишь время от времени слышался далекий звон овечьих колокольчиков. Тропа часто терялась, но погонщик как-то умудрялся ориентироваться по солнцу.

Так они шли почти весь день, несмотря на страшную жару. Завтракали и обедали прямо на дороге, еще несколько раз останавливались ненадолго, чтобы передохнуть в тени и вытереть пот. Неизвестно, были ли у них в дороге какие-нибудь происшествия. Только раз цыган, обеспокоенный тем, что дороге не видно конца, спросил: «Куда ж это мы идем, батюшка?»

Вряд ли кто-нибудь ответил ему серьезно, потому что еще ничего не было ясно. Те двое с пристани и Панайот подвыпили и только подшучивали над всем этим. Может, у кого и возникали тревожные вопросы, но их никто не высказывал. Однако все без исключения внимательно всматривались в тропу, стараясь запомнить дорогу назад. Я тоже думаю, что в таких случаях самое важное запомнить дорогу назад, туда, где заманчивей обычного шумели пляжи, полные веселого полуголого народа. Предполагаю, что и Павел часто оборачивался, чтобы с удивлением оглянуться на Варшаву, которую он оставил лишь несколько дней назад и которая то ли была, то ли не была. Не знаю, до какой степени пейзаж влиял на его настроение, но мне кажется, что как раз такой пейзаж может сделать нереальным самое яркое воспоминание, удалив его на убийственное расстояние.

На место прибыли под вечер, за час-два до захода солнца. В сущности, никто не был уверен, точно ли это та самая Костица. Павлу нужно было свериться с картой. Остальные с неприятными предчувствиями осматривали местность и постепенно трезвели.

Вокруг были одни голые холмы, усыпанные мелкими белыми камнями. Изъеденный временем известняк действительно напоминал кости, оставшиеся после какой-то древней битвы. Потрескавшиеся скалы, сухие ущелья, выгоревшая неподвижная трава. Настоящая пустыня в одном дне пути от ближайшей деревни.

На втором холме подымался огромный старый дуб с гигантской кроной. Сочная зелень его листвы была единственным живым пятном в этой белой пустоши. Дуб казался здесь таким необыкновенным и невероятным, что все смотрели только на него.

Вначале этот дуб даже вызвал у меня некоторое раздражение. Казалось, сама судьба слитературничала, попытавшись привить к живой ткани случая дешевый символ. Потом, думая над всем этим, я все больше убеждался в значении дерева и стал даже видеть в нем подлинного героя всей этой истории. Для меня бесспорно, что наличие дуба оказывало роковое воздействие на всех, кто пытался укрыться под его кроной!

«Там был один дуб», — писал потом Павел.

«Дуб обманул нас! Дуб!» — кричал Панайот.

Но в тот первый миг одинокое великолепное дерево произвело на всю партию самое поразительное впечатление. Так они стояли довольно долго и смотрели на крону дуба — этого невероятно свежего, сильного и величественного представителя жизни на Джендем-баире.