Богомил Райнов - Новеллы и повести. Том 2

— Петро, поди-ка сюда!

Родитель мои с облегчением поднялся с циновки и сел между ним и моей матерью. Он подумал, что и на этот раз удастся избежать любовных объяснений, и был крайне удивлен, когда парень сказал:

— Бера, потолкуй тут с нашим гостем, а я пока схожу на другие посиделки.

Наконец-то отец оказался лицом к лицу с матерью. Этот момент стал роковым не столько для него, сколько для меня. Отныне события разворачивались в такой последовательности, что не могли не привести к моему появлению на свет. И я, к сожалению, не в силах был этого предотвратить. А как бы, спрашивается, мог я это сделать, будучи туманным символом еще не осуществленной идеи? Спустя годы, я мог задаваться вопросом, стоило ли ее осуществлять. Но это уже было бы слишком поздно.

Подсев к матушке, будущий мой родитель начал исходить потом, шмыгать носом, вытирать его рукавом. Это приятное для папашиного возраста занятие отняло у него по меньшей мере полчаса — понятно, что ему пока было не до разговоров с невестой. В ее глазах он и был сопляком в смушковой шапке — она как-никак была на два года старше. Однако ей и в голову бы не пришло куражить его. Она была деликатна с мужчинами, особенно с теми, кто моложе ее; не относилась она и к числу тех девушек, что тешат себя праздными иллюзиями (матушка не только не верила, но даже в мыслях не допускала, что отец мой в самом деле торгует скотом). Так что вопреки врожденной гордости, пришлось ей самой повести разговор с будущим своим супругом.

— Ну, что там в вашем селе? — спросила она.

— А ничего! — ответил отец. — Что там может быть? Снег…

— Да его и тут нападало много, — продолжала матушка. — Как добрался сюда?

— А на кобыле! — проговорил мой родитель и умолк. Снежная тема быстро растаяла. А обладай мой батюшка более богатым воображением, как современные докладчики, к примеру, он бы мог развить эту тему. Ну, хотя бы доказать невесте, что снег в их селе лучше, чем в Могиларове. И это благодаря тому, что там о нем очень заботятся. Мог бы дать совет, как получать снег высшей кондиции, или, например, предложил бы провести между селами обмен опытом, потому что снег, если, как говорится, брать по большому счету, играет решающую роль в сельском хозяйстве — зимой толстым одеялом укрывает посевы, весной накапливает в земле влагу; надо только учесть, что получение его и хранение требуют научного подхода, что тут нужно действовать по методу того-то и того-то, не мешает почитать на этот счет разные брошюрки, а еще лучше — позаниматься на шестимесячных курсах в окружном городе. Но папаша мой в таких делах был не сведущ, потому что Девятое сентября тогда еще не настало, людям не доставало исторической даты, которая могла бы им служить верным мерилом во всех областях жизни. К тому же молчал отец еще и от скромности, боялся, как бы не обронить какой-нибудь комплимент, неловким словом не обидеть будущую супругу. И вообще не хотел он разводить турусы на колесах, пускаться во всякие там любовные излияния — качество, которое я лично, хорошо это или плохо — не знаю, не смог у него унаследовать. В его годы я уже здорово приударял за одной своей сверстницей — обладательницей точеной фигурки и страшно уродливого носа. Другие ребята наперебой внушали ей, что среди учениц женской гимназии она самая способная и самая умная. Ну а я, словно кот в мясо, вцепился в ее нос, не уставал восхищаться этим гибридом моркови с лодкой и посвятил ему шесть писем. И в конце концов она предпочла меня всем прочим ухажерам. В других случаях, если особенно восхищаться было нечем, я впадал в восторг по поводу какого-нибудь кривого зуба, твердил, что такие вот искривленные зубки придают женщине особое очарование и именно они — моя неизлечимая слабость. Вообще я никогда не скупился на комплименты, но ни разу не позволил себе сказать женщине, что она не столько красива, сколько умна. Наносить нежному полу подобные оскорбления — не в моем стиле. Это что касается меня. А вот батюшка мой совершенно не разбирался в подобных тонкостях, и я до сих пор сожалею, что не мог в тот вечер прийти ему на помощь, передать хотя бы частицу своего опыта. Во всяком случае я легко бы доказал ему, что для настоящего мужчины женщина — это прежде всего удовольствие, а уж потом все остальное. Но отец, судя по всему, придерживался иного мнения на этот счет. А может, у него вообще не было еще своего мнения. К тому же матушка внушала ему глубочайшее почтение, прямо-таки обезоруживала своей скромностью.