Эрик Нойч - Мир на Востоке

Однако вернемся в шестьдесят первый год, на площадь Потсдамерплац. Здесь, вооруженный автоматом, заняв место среди растянувшихся цепью бойцов рабочих дружин и пограничников, стоял с раннего утра 13 августа Эрих Хёльсфарт. Ахим же, как только стало известно, что он по профессии журналист, был немедленно прикомандирован к армейской громкоговорящей установке и вместе с еще одним старшим лейтенантом должен был вещать в течение предстоящих недель на западный сектор, ответивший на возведение стены оглушительными истеричными воплями и, видимо, всерьез настроившийся на, так сказать, войну глоток.

В течение дня они по нескольку раз переезжали с места на место, следуя туда, где было особенно жарко, и все же основным местом их дислокации был двор здания Академии наук, откуда хорошо просматривался весь приграничный участок. На расстоянии какого-нибудь километра Ахим видел разрушенное здание рейхстага, а чуть ближе — Бранденбургские ворота, недавно отреставрированную и уже успевшую покрыться патиной квадригу. Он чувствовал постоянную близость Эриха, который патрулировал площадь, его издалека можно было отличить от других бойцов в оливково-серой форме благодаря огненно-рыжей шевелюре, вырывавшейся из-под берета.

Прежде всего сейчас требовалась выдержка. Во всех приказах настоятельно предписывалось не поддаваться на провокации. У границы было выставлено три эшелона обороны: в первом — рабочие-дружинники, во втором — отряды полиции и в третьем, на исходных рубежах, — части регулярной армии. Вопрос заключался лишь в том, достаточно ли крепкими окажутся нервы у рабочей дружины.

На следующий день в дружинников полетели первые камни.

На противоположной стороне Потсдамской площади собралась толпа, изрыгавшая брань и проклятия в адрес защитников республики. В бессильной ярости подстрекатели смотрели, как прибывшие на площадь строительные рабочие принялись сооружать вместо колючей проволоки, первоначально натянутой вдоль границы, фундаментальную кирпичную стену.

Над площадью гремела музыка из громкоговорящей установки, уносясь в кварталы близлежащих западноберлинских домов и перекрывая вопли неистовствовавшей толпы.

Только что из репродуктора раздавались эстрадные мелодии, но вот старший лейтенант остановил магнитофон прямо посреди какой-то песенки, и Ахим взял в руки микрофон.

— Внимание! Внимание! — начал он. — Конечно, мы прекрасно понимаем, насколько вы огорчены мерами по охране границ нашей столицы, нашей страны. Но будьте уверены — какой бы вы там ни поднимали вой, вам не удастся поколебать решимость граждан ГДР сохранить суверенность своей республики, и потому кончайте провокации. Если у вас есть хоть капля благоразумия, то идите тихо-мирно по домам. Сегодня как раз начало рабочей недели, так что займитесь делом, ежели у вас таковое имеется…

В ответ на это толпа взревела с удвоенной силой. Старший лейтенант не растерялся и запустил на полную мощь «Песню возрождения» на слова Брехта: «На месте развалин построим новый город»…

Но тут опять посыпался град камней, и рабочим пришлось спасаться бегством. Вслед им раздалось истеричное улюлюканье. Одного из каменщиков ранило довольно серьезно — он не мог идти и с перекошенным от боли лицом звал на помощь.

Сидя в машине, Ахим увидел, как Эрих подскочил к раненому, демонстративно снял автомат с предохранителя и наставил на толпу. Та моментально стихла и подалась, готовая броситься врассыпную: кто поручится, что этот рыжий малый с угрюмой физиономией и впрямь не даст очередь? Однако замешательство оказалось недолгим, и уже вскоре вновь полетели камни.

Группа западноберлинских полицейских в голубых мундирах молча стояла на площади, палец о палец не ударяя, чтобы прекратить беспорядки. Ситуация складывалась критическая…

Первым не выдержал старший лейтенант Вернер Клер, напарник Ахима. Забыв про включенный микрофон и жахнув кулаком по столу, отчего в динамиках раздался звук, похожий на пушечный выстрел, он воскликнул: «Кому как, а мне это уже надоело!» Он повертел ручку полевого телефона и доложил о происходящем в штаб, состоявший из командиров всех трех формирований: рабочих дружин, полиции и армии.

Не прошло и пяти минут, как на площадь примчался газик. Из него выскочил майор полиции. В ту же секунду у его ног упал увесистый булыжник.

Майор стал мрачнее тучи. Приказав Ахиму и Клеру выключить динамики, он подошел вплотную к колючей проволоке и приказал западноберлинским полицейским: