Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

У Ёсиды – прогрессирующая болезнь костей, и его выматывает необходимость напрягать голос, чтобы слышно было во всем просторном зале на шестьдесят татами.

– К северо-западу, всего полдня пути от острова Цусима, обитают тщеславные корейцы. Кто забудет провокационные надписи на знаменах, которыми размахивало их прошлое посольство? «Надзор за державами» и «Мы – праведны», где явно подразумевается: «А вы – нет».

Среди академиков раздаются одобрительные вздохи и охи.

– К северо-востоку – огромная страна Эдзо, родина диких айнов, а также русских, которые составляют карты наших берегов и заявляют права на остров Карафуто – они зовут его Сахалин. Едва ли двенадцать лет прошло с тех пор, как французский путешественник… – Ёсида старательно складывает губы, готовясь произносить непривычные звуки, – Лаперуз назвал пролив между Эдзо и Карафуто своим именем! Разве французы потерпели бы у своих берегов пролив Ёсида?

Сказано отлично, и аудитория горячо откликается.

– Недавние набеги капитана Бенёвского и капитана Лаксмана предвещают, что в недалеком будущем европейцы, занесенные течениями в Японию, будут не просить у нас провизию, а требовать торговых сделок, причалов и пакгаузов, укрепленных портов, неравных договоров. Колонии укоренятся, словно чертополох и сорная трава. Тогда мы поймем, что наша «неприступная крепость» – всего лишь утешительный обман, что наши моря – отнюдь не «непреодолимый ров», а, как пишет мой прозорливый коллега Хаяси Сихэй, «океанская дорога без границ, которая связывает Китай, Голландию и мост Нихонбаси в Эдо».

Кое-кто из слушателей согласно кивает, другие смотрят встревоженно.

«Хаяси Сихэй, – вспоминает Огава Удзаэмон, – умер под домашним арестом за свои писания».

– Лекция окончена. – Ёсида кланяется. – Благодарю Академию Сирандо за любезное внимание.

Оцуки Мондзюро, бородатый директор Академии, не решается задать вопрос, зато доктор Маэно, солидно откашлявшись, взмахивает веером.

– Прежде всего я хотел бы поблагодарить Ёсиду-сан за его мысли – они дают нам всем пищу для размышлений. Во-вторых, я хочу спросить, как, по его мнению, можно было бы предотвратить перечисленные им несчастья?

Ёсида, отпив теплой воды, делает глубокий вдох.

«Сейчас безопасней всего – ответить уклончиво и расплывчато», – думает Удзаэмон.

– Создать Японский военно-морской флот, построив для этого две большие верфи, и основать академию, где иностранные специалисты обучали бы японских кораблестроителей, оружейников, офицеров и солдат.

К такому дерзкому взгляду на вещи аудитория не была готова.

Авацу, алгебраист, первым приходит в себя:

– И все?

Ёсида отвечает на иронию улыбкой.

– Ни в коем случае! Нужна национальная армия по французскому образцу; оружейная фабрика, способная производить новейшие прусские ружья; и заморская империя. Нам нужны колонии, чтобы самим не стать европейской колонией.

– Но для того, что предлагает Ёсида-сан, – возражает доктор Маэно, – потребуется…

«Радикально новое правительство, – думает Удзаэмон, – и радикально новая Япония».

– Торговое представительство в Батавии? – предполагает незнакомый Удзаэмону химик.

Ёсида качает головой:

– Батавия – сточная канава, а Голландия – пешка, что бы там ни говорили голландцы. Нашими учителями должны быть Франция, Англия, Пруссия или энергичные Соединенные Штаты. Двести талантливых, крепких здоровьем ученых – это условие, увы, исключает меня – нужно отправить в перечисленные страны, пусть изучают промышленные искусства и науки. Когда вернутся, пусть безвозмездно делятся своими знаниями с наиболее одаренными умами из числа всех сословий. А там уж можно приступить к созданию поистине «Неприступной крепости».

– Но… – Хага, фармацевт с обезьяньим носом, выдвигает очевидное возражение, – Указ о самоизоляции под страхом смерти запрещает подданным выезжать за пределы Японии.

«Даже Ёсида не посмеет, – думает Удзаэмон, – заикнуться об отмене указа».

– Именно поэтому, – Ёсида Хаято кажется совершенно спокойным, – указ необходимо отменить.

В ответ на эту реплику раздаются несколько робких возражений, а кое-кто испуганно выражает согласие.

«Должен же кто-нибудь его спасти, – переводчик Арасияма косится на Удзаэмона, – от самого себя?»

«Он умирает, – думает молодой переводчик. – Его выбор».

– Ёсида- сан , – кричит фармацевт Хага, – берется возражать Третьему сёгуну!..