Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

– Настоятеля Эномото- но-ками , – тянут они нараспев, – нашего духовного наставника…

Орито мысленно плюет в лицо прославленному коллеге своего покойного отца.

– …чья мудрость указует путь монастырю на горе Сирануи…

Настоятельница Идзу и ключница Сацуки замечают, что губы Орито не шевелятся.

– Мы, дочери Идзанадзо, благодарим как чада его за заботу и пропитание.

Это бессильный протест, но у Орито нет возможности более энергично выразить свое несогласие.

– Настоятеля Гэнму- но-ками , чья мудрость защищает Сестринский дом…

Орито бросает мрачный взгляд на ключницу Сацуки. Та смущенно отводит глаза.

– …мы, дочери Идзанадзо, благодарим за справедливое руководство.

Орито угрюмо смотрит на настоятельницу Идзу. Та гасит ее вызов ласковой улыбкой.

– Богине Сирануи, Источнику Жизни и Матери Даров…

Орито смотрит на свитки, висящие на противоположной стене над головами сестер.

– Мы, сестры монастыря Сирануи, отдаем плод чрева нашего…

На свитках – соответствующие времени года картины и цитаты из синтоистских священных текстов.

– …чтобы плодородие царило в княжестве Кёга, и да обходят его стороной голод и засуха…

В центре – список всех сестер по старшинству, в порядке рангов, определяемых по количеству родов.

«Совсем как в общежитии борцов сумо», – думает Орито.

– …и да вращается вечно колесо Жизни…

С правого края – деревянная табличка с именем: «Орито».

– …пока не догорит последняя звезда и не сломается колесо Времени.

Настоятельница вновь ударяет в гонг: сутра окончена.

Разговаривать и переглядываться запрещено, но подруги могут налить друг другу воды.

Четырнадцать ртов – Яёи на сегодня освобождена от присутствия за трапезой – жуют, отхлебывают и глотают.

«Какие лакомства вкушает сегодня мачеха?» Ненависть сжигает Орито изнутри.

Каждая сестра оставляет нетронутыми несколько зернышек риса – угощение духам предков.

Орито делает то же самое, рассудив, что здесь ей любые союзники пригодятся.

Настоятельница бьет в гонг, объявляя, что трапеза окончена.

Пока Садаиэ и Асагао убирают со стола, Хасихимэ с розовыми глазами спрашивает настоятельницу о больном послушнике Дзирицу.

– Он лежит у себя в келье, – отвечает настоятельница. – У него трясучая лихорадка.

Многие сестры ахают, прикрывая ладошками рты.

«Откуда эта жалость к одному из своих тюремщиков?» – жаждет спросит Орито.

– Один носильщик в Куродзанэ умер от этой болезни. Должно быть, бедняга Дзирицу вдохнул ее пары. Мастер Судзаку просил помолиться за выздоровление послушника.

Большинство сестер кивают и с жаром обещают исполнить просьбу.

Затем настоятельница распределяет хозяйственные обязанности на день.

– Сестры Хацунэ и Хасихимэ, продолжайте ткать, что начали вчера. Сестре Кирицубо – подмести галереи, сестре Умэгаэ с сестрами Минори и Югири – прясть кудель в кладовой. В час Коня ступайте в Главный храм, пол мыть. Сестра Югири может не мыть, у нее Дар.

«Какие мерзкие, искаженные слова, – думает Орито. – Потому что и мысли уродливые».

Все оборачиваются к ней. Опять она высказала свои мысли вслух.

– Сестры Хотару и Савараби, – продолжает настоятельница, – вытирают пыль в молельной, потом займутся отхожими местами. Сестры Асагао и Садаиэ, конечно, дежурят на кухне, так что сестра Кагэро и Новая сестра будут работать в прачечной.

Взгляды более бессердечных обращаются к Орито, словно говоря: «Посмотрите, знатная барышня трудится, как раньше – ее служанки».

– Сестра Яёи может к ним присоединиться, если ей станет лучше.

В прачечной – длинной пристройке возле кухни – два очага, чтобы греть воду, пара больших лоханей для стирки и ряд стоек из бамбуковых шестов, чтобы развешивать чистое белье. Орито и Кагэро таскают ведрами воду из пруда. Они не разговаривают – пока наполнишь одну лохань, раз сорок-пятьдесят пройдешься туда-сюда. Поначалу дочь самурая выбивалась из сил на такой работе, но сейчас руки и ноги у нее окрепли, а волдыри на ладонях сменились загрубелыми мозолями. Яёи следит за огнем.

– Совсем скоро, – Толстая Крыса пристроилась на бочке с грязной водой, – у тебя живот станет таким, как у нее.

– Я не позволю этим псам ко мне прикоснуться, – шепчет Орито. – Я здесь не останусь.

– Твое тело больше тебе не принадлежит, – злорадствует Крыса. – Им распоряжается Богиня.

Орито, оступившись, расплескивает целое ведро воды.