Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

Пенхалигон трогает пальцем шкатулку:

– Это – послание камергера?

Фишер понимает без перевода и обращается к Ховеллу.

– Он говорит, сэр, что это историческое письмо было продиктовано камергером Томинэ, одобрено градоправителем Сироямой и переведено на голландский язык переводчиком первого ранга. Он не видел самого письма, но уверен, что оно нас порадует.

Пенхалигон рассматривает шкатулку:

– Тонкая работа, но как эта штука открывается?

– Там должна быть потайная пружинка, сэр, – говорит Рен. – Позвольте?

Второй лейтенант минуту возится со шкатулкой, но безуспешно.

– Чертовы азиаты!

– Перед хорошим английским молотком она не устоит! – фыркает майор Катлип.

Рен протягивает шкатулку Ховеллу:

– Вскрывать восточные замки – ваш конек, лейтенант.

Ховелл сдвигает боковую стенку, и крышка выскальзывает из пазов. В шкатулке лежит лист пергамента, сложенный вдвое и запечатанный.

«Жизнь человеческая состоит из таких писем, – думает Пенхалигон. – Или обрывается из-за них».

Капитан отделяет печать ножом для разрезания бумаги и разворачивает листок.

Текст письма в самом деле на голландском.

– Я снова должен вас побеспокоить, лейтенант Ховелл.

– Конечно, сэр.

Ховелл зажигает от свечи вторую лампу.

– «Капитану английского корабля „Феб“. Градоправитель Сирояма сообщает „англичанцам“, что изменения…» Простите, сэр, грамматика у них доморощенная… «Изменения в законах о торговле с иностранцами не в компетенции городской управы Нагасаки. Это прерогатива сёгуна и его Совета старейшин в Эдо. Посему английскому капитану…» Тут написано «приказываем»!.. «Приказываем оставаться на якорной стоянке в течение шестидесяти дней, пока соответствующие инстанции в Эдо обсудят возможный договор с Великобританией».

За столом воцаряется враждебное молчание.

– Пигмеи желтопузые! – взрывается Рен. – Принимают нас за каких-нибудь гайдуков!

Фишер, почуяв, что что-то пошло не так, просит показать ему письмо.

Ховелл поднимает ладонь: «Подождите».

– Там дальше еще хуже, сэр. «Английскому капитану приказываем отправить на берег весь запас пороха…»

– Да мы лучше сдохнем к чертям, – орет Катлип, – чем отдадим им порох!

«Дурак я, дурак, – думает Пенхалигон. – Забыл, что в дипломатии никогда ничего не бывает просто».

Ховелл продолжает:

– «…Весь запас пороха и допустить на корабль инспекторов для проверки выполнения. Англичане не должны предпринимать попыток высадиться на берег». Это подчеркнуто, сэр. «Такая попытка без письменного разрешения градоправителя будет рассматриваться как начало военных действий. И последнее: предупреждаем английского капитана, что по законам сёгуна контрабандистов казнят путем распятия». Подпись – градоправитель Сирояма.

Пенхалигон трет глаза. Нога болит ужасно.

– Покажите нашему «консулу» плоды его великого хитроумия.

Петер Фишер читает письмо, не веря своим глазам, а потом, заикаясь, разражается визгливыми протестами.

– Капитан, Фишер уверяет, что камергер ни слова не говорил ни о шестидесяти днях, ни о порохе.

– Не сомневаюсь, – откликается капитан. – Фишеру сказали то, что было удобней.

Пенхалигон вскрывает конверт с письмом от доктора. Он ожидает увидеть еще один голландский текст, но письмо написано по-английски, аккуратным убористым почерком.

– Да у них талантливый лингвист имеется! «Капитану Королевского флота Пенхалигону. Сэр, я, Якоб де Зут, избранный сегодня президент Временной Республики Дэдзима…»

– Республика! – хмыкает Рен. – Эта кучка пакгаузов?

– «…имею честь сообщить, что мы, нижеподписавшиеся, отвергаем меморандум, написанный в Кью, не признаем вашего намерения беззаконно захватить голландские торговые интересы в Нагасаки, отказываемся от предложенной вами приманки в виде сотрудничества с Английской Ост-Индской компанией, требуем освобождения управляющего факторией ван Клефа, а также извещаем мистера Петера Фишера, что он отныне изгнан с нашей территории».

Четверо офицеров смотрят на бывшего консула Фишера. Тот с трудом сглатывает и просит перевести.

– Читаем дальше: «Как бы ни уверяли вас в обратном господа Сниткер, Фишер и иже с ними, японские власти рассматривают вчерашнее похищение как покушение на свой суверенитет. Подумайте о своей команде, без вины вовлеченной в государственные интриги, подумайте о их женах, родителях и детях. Можно понять, что капитан Королевского флота обязан выполнять приказы, но à l’impossible nul n’est tenu . Остаюсь ваш покорный слуга Якоб де Зут». Подписано всеми голландцами.