Виктория Хислоп - Возвращение

Через проведенный вместе месяц они добрались наконец до развилки на дороге, откуда Ана с родителями направятся в деревню к ее дяде, а Мерседес продолжит свой путь на север, в сторону Бильбао, и ей снова придется вступить на территории республиканцев. Мерседес с Аной старались не задумываться над тем, что дальше им придется путешествовать друг без друга.

Сеньор Дуарте попрощался с ней весьма сухо, сеньора – с куда большей теплотой.

Их дочь держалась за Мерседес так, что могло показаться, будто она никогда ее теперь не отпустит.

– Пообещай мне, что мы еще встретимся, – потребовала Ана.

– Конечно встретимся. Как устроюсь, сразу же тебе напишу. Адрес твоего дяди у меня есть.

Мерседес была твердо намерена не давать воли чувствам. Обещания встретиться ограждали их от немыслимого будущего, в котором они могли больше никогда не увидеться. За эти недели они ни на миг не расставались, ни днем ни ночью. Редкие сестры становятся так близки.

В Гранаде Конча продолжала управлять «Эль Баррил». Недели тянулись невыносимо медленно, и бар занимал все ее время. Повседневные заботы были единственным, вокруг чего строилась вся ее жизнь теперь, когда она прекратила ездить к Пабло на свидания в тюрьму. В первые месяцы после его ареста Конча навещала мужа так часто, как могла, но война затягивалась, и делать это становилось все труднее. На дорогах стало опасно, она постоянно боялась ареста, да и сами поездки не лучшим образом сказывались на ее здоровье. Две недели назад Пабло заставил ее пообещать, что она не будет больше приезжать.

Разделенные двойным рядом решеток, они стояли и глядели на расплывчатые в полутьме очертания друг друга. На таком расстоянии исключались любые разговоры, они разве что могли прокричать друг другу пару слов, стараясь перекрыть гвалт других пар, обменивающихся новостями. Рядом стояли тюремщики, потому о том, чтобы поделиться какими-нибудь секретами или страхами, не могло идти и речи. С каждым посещением Конча видела, что муж заметно сдает, но через железные прутья не могла рассмотреть, как на самом деле скверно он выглядел. Это было к лучшему.

– Кто-то должен оставаться сильным, керида миа, – сказал Пабло; голос его был едва слышен.

– Но это меня должны были посадить, – ответила она.

– Не говори так, – одернул ее Пабло. – Лучше уж я останусь здесь, чем ты угодишь в одно из этих ужасных мест.

Все знали, что творится в женских тюрьмах, и Пабло пошел бы на что угодно, только бы сберечь жену. Женщин там обривали наголо и обрабатывали касторовым маслом, часто насиловали и клеймили. Ни один мужчина, если он хоть что-то может предпринять, не допустит, чтобы его жена прошла через подобные унижения. Пабло ни на секунду не пожалел о сделанном выборе.

– Пожалуйста, не приходи больше, – умолял он. – Только хуже себе делаешь.

– А как же передачи с едой?

– Переживу, – ответил он.

Пабло не хотел говорить ей о том, какие крохи обычно оставались после того, как нечистые на руку тюремщики проверяли содержимое передач и отдавали их заключенным. Он знал, чего стоило его жене довезти до него эти продукты и табак. Лучше было ее не расстраивать.

Мужа Конча навещать перестала, но ее безостановочно терзало чувство вины. На месте запертого в тюремной камере Пабло, измученного и полуголодного, легко могла оказаться она, и эта мысль ни на минуту ее не оставляла. Она старалась как-то отвлечься, не думать так много о том, что случилось с Пабло, зная, что злость и отчаяние ей не помощники.

Другим источником беспокойства для Кончи стало отсутствие хоть каких-то известий от детей. Мать Сальвадора, Хосефина, была единственной, кто знал, что стало с одним из друзей. Вернувшись в Гранаду через месяц после того, как молодые люди отправились в Мадрид, Хосефина получила от ополченцев похоронку на сына. Никаких частностей женщине не сообщили, но ей пришло еще два смешных и обстоятельных письма, которые Сальвадор написал перед смертью, с подробными рассказами о том, чем они занимались. У Сальвадора был настоящий дар писательства. Она показала эти письма Конче и Марии Перес, и три женщины часами читали и перечитывали их.

Конча знала, что Мерседес так и не добралась до Малаги, и надеялась, что она сейчас где-то с Хавьером, но слишком напугана, чтобы вернуться в Гранаду. Она пребывала в уверенности, что вся эта неопределенность скоро закончится и семья снова воссоединится, а пока с нетерпением ждала весточки от дочери.