Тадеуш Новак - А как будешь королем, а как будешь палачом. Пророк

Ковыряя от нетерпения и расстройства саблей лесной дерн, я наткнулся на кучку червей. И придумал. Стал собирать червей в конфедератку. Когда набралась целая горсть, я оставил Моисея в орешнике и приказал ему внимательно следить за соломенными домами, а сам пополз к пруду с гусями. Стадо, плававшее почти у самого берега, отплыло на середину пруда. Я начал тихонько подзывать их, бросая в воду горсти песка. Гуси подплывали. Когда они были близко от берега, я бросил им несколько червей. Гуси хлопали крыльями, дрались, пронзительно гоготали. Я испугался этого свадебного гогота, но перед моими глазами все время стоял бульон и золотистая гусятина, и я продолжал бросать червей. Я выманил гусей из пруда на траву. А потом на опушку леса. Прячась за можжевельник, я бросил последних червей здоровенному гусаку. Когда он потянулся за ними, я ударил его саблей по шее. Но он, бестия, и с перерубленной шеей все еще подпрыгивал, пытаясь взлететь. Гуси набросились на своего товарища. Они клевали его, били крыльями. Я кинулся к ним и, схватив гусака, убежал в лес.

С еще теплым гусем под мышкой мы бежали по лесу. И хохотали как сумасшедшие. И снова мы были мальчишками, которые прокрались в чужой сад и, наворовав полные пазухи, полные карманы самых лучших яблок, убегают, прыгая через плетень, от ночного сторожа и разбуженной собаки. Хохоча мы уселись в молодом ельнике и стали решать, что же делать с птицей.

Ощипывать гуся нам не хотелось. А раз возле тех нескольких домов был пруд, мы подумали, что где-то поблизости должен быть второй. И действительно, идя то по лугу, то по лесной опушке, мы натолкнулись на болото. От радости мы станцевали возле него польку. Потом я разрезал саблей гуся и выпотрошил его. Обшарив вещевые мешки, мы нашли немного соли и несколько сморщенных яблок. Моисей на опушке леса накопал дикого чесноку. Мы запихали все это в гуся. И крепко зашили его тонким прутиком. Облепили глиной и разложили в лесу костер. Мы почти не разговаривали и, глотая слюнки, внимательно следили, не белеет ли уже в огне глиняный шар. Когда он порыжел, мы выгребли его из огня. С трудом удалось нам разбить его штыками. В лесу, в орешнике, зазолотилось. Мы положили на сорванные листья папоротника гуся, чистенького, без единого перышка, залитого жиром. Засучив рукава, кроили штыками гуся, утоляли голод. Жир стекал у нас по подбородкам и по рукам. Мы слизывали его, как собаки. И только когда от сытости зубы не хотели грызть кости, почувствовали, что гусятина недосолена.

Завернув остатки гуся в листья папоротника, я сунул их в вещевой мешок. Вытерев руки о мох, забрались мы в густую тень орешника. Наевшись так, что пальцем могли нащупать в горле последний кусок мяса, мы тут же заснули. Когда мы проснулись и вскочили, то увидели убегающую в лес лису. От нашего гуся ни одной косточки не осталось.

— Петр, Петр, а у нас уборщица появилась. Интересно, а кто убирает за нашей дивизией, за всей армией?

Собрав пожитки, двинулись мы за дивизией. Нас мучала жажда. Глоток спирта не помог. Идя напрямик лугами, мы решили, что в первом попавшемся доме напьемся воды. Но нам пришлось пройти еще два лесочка, прежде чем мы наткнулись на маленький лесной хуторок. Кроме дряхлых стариков, не было там ни одного мужика. Воды из глубокого колодца набрала нам старуха. Мы пили прямо из деревянного ведра, пахнувшего мхом и гнилью. Почувствовав, что вода зеленым камнем лежит в наших животах, мы отправились дальше.

Под вечер, выходя из какого-то очередного леса, мы наткнулись на беженцев. И пошли вместе с ними. Оставив их на ночлег в деревне, мы с Моисеем продолжали идти всю ночь. Только перед рассветом вздремнули в заваленном клевером сарае. Начиная свой марш рано, как только исчез молодой месяц, мы не очень-то верили, что догоним дивизию. Но встреченные люди говорили, что видели большое войско с пушками, повозками, идущее все время на восток. В этот день нам все чаще приходилось прятаться в садах, в картофельных полях и в перелесках от атакующих нас самолетов. Один раз мы только показались из лесу, как ошалелый шваб стал преследовать нас. Мы убежали в лес, а он продолжал над нами кружить, обстреливая лес из пулемета.

Мы брели еще несколько дней. Заросшие, грязные, мы ели что попало и где попало, ехали на попутных телегах. Наконец добрались до какого-то городка. Я уже не помню, была ли это Сондова Вишня или Гродек Ягеллонский. И было это довольно далеко за Саном. Сан мы переходили вброд под Перемышлем несколько дней назад. Нас предупредили, что тут утром проезжали немцы.