АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

И терпеливо ждет, пока пациент послушает. Ждать — в ее компетенции.

«Белоснежный — говорил Он, наслаждаясь зрелищем — белоснежный мальчик». И улыбался своей ядовитой пьяной улыбкой.

— Скорее всего это анальная трещина, мистер Каллен, — пару минут спустя, когда он все-таки выполняет просьбу, заявляет Кэролайн, отходя от задней части кушетки. Мужчина съеживается скорее машинально, чем осознанно. И дрожь ощущается уже гораздо сильнее.

Слова о какой-то анестезии он попросту не слышит.

…В тот момент Эдвард применил все силы для того, чтобы вырваться. Он резко дернулся вправо, затем влево и, если бы увернулся от целенаправленного удара Пиджака, наверняка бы сумел выиграть пару секунд форы и навсегда забыть про чертово граффити. Но нет. Удар попал в цель. И, задохнувшись, больше оспаривать происходящее Каллен не смог. Не сумел. Преступно сдался.

Толчок…

Эдвард вздрагивает, когда тонкая игла проникает под кожу. Секунда — и жидкость внутри. Секунда — и чувства притупляются.

— Чтобы не доставить вам лишнего дискомфорта, мистер Каллен, — разъясняет доктор, подходя к нему спереди и заглянув в глаза, — через несколько минут мы начнем и определим диагноз.

Звучит «утешающе».

Но стон Эдвард мужественно сдерживает. И так же мужественно, припоминая, что пути обратно уже не будет, опускает голову на руки.

Старается сделать лишь одно — не прекратить дышать. Чайки. Медузы. Осьминоги. Пляж.

Белла. Белла, полчаса спустя, в коридоре. Ошарашенная, напуганная… она никогда не узнает причину, которую он назвал доктору Сурс на «откровенный вопрос о том, откуда повреждения».

Толчок.

Толчок.

Толчок…

Спальня, ночь, голубые подушки и мягкое шелковое одеяло. Сжавшись, свернувшись клубком вокруг него, он всхлипывает, сжимая и разжимая кулаки. Хныкает, как ребенок.

Белла здесь. Обхватив его лицо руками, целует, целует и целует. Каждую слезинку. И уговаривает открыть глаза и посмотреть, что все хорошо, что он дома, что она — рядом.

На жене синяя ночнушка и стянутые в тонкую, наспех заплетенную косу локоны. Они серебрятся от яркой луны, повисшей прямо над их балконом. Все лицо Беллы серебрится, отливая белым цветом. И только поэтому Эдвард замечает на нем точно такие же, как у себя, прозрачные слезы.

Каскадами.

— Не выйдет… не вышло… — с ужасом стонет он, припоминая наиболее яркие моменты сна-воспоминания.

— Все вышло, — качнув головой, уверяет девушка, гладя его вспотевший затылок, — все получилось, Эдвард. Ты справился.

— Не так… не с тем…

Как же отвратительно! И как глупо! Глупо было полагать, что он способен как следует сделать все, что требовалось. Пройти осмотр, получить результат, вернуться и, как полагается тихо провести ночь. Проспать. А вместо этого…

— Gelibter, — Белла прижимает мужа к себе, пытаясь укачать, как ребенка, — все кончилось… все кончилось, мой хороший. Все пройдет.

— Она… и внутри… и я… — Эдвард сбивчиво пытается рассказать о том, что происходило за дверью, но не может заставить себя. Не в состоянии. Никак.

— Я так горжусь тобой, — шепчет Белла, кивая на его недорассказ, — ты сделал это, ты смог… ты ради нас решился, Эдвард, ради себя. Ты настоящий победитель.

От этих слов слезы текут сильнее. Каллен никак не может поймать достаточно воздуха. Неужели она не понимает, что своей верой, своим доверием и подобными фразами топит его окончательно? Не оправдав ожиданий можно скатиться куда ниже, чем в простую яму. Позади уже показалась пропасть…

— Нет! — едва ли не истерично выкрикивает он. Ногти со сводящим с ума звуком скользят по подушке.

— Да, да и только да, — Белла прокладывает дорожку поцелуев по его лбу, не обращая внимание на все отнекивания, — все получилось, у тебя все получилось. Ты молодец.

— Я не смогу… еще раз, нет! — Эдвард приходит в ужас от подобный мысли. Поражается смыслу, заключенному в ней, и плачет громче. Рыдания не остановить.

— Больше не надо, — терпеливо заверяет Белла, качая головой, — теперь ты поправишься, и нам не надо будет туда еще раз. Никогда.

Каллен ощущает жар, холод, слезы — все сразу. И ничего не может сделать, чтобы из этого отвратительного состояния вырваться. Помнит все и все вспоминает. Минута за минутой.

Случилось самое страшное из того, чего боялся — руки миловидной женщины стали олицетворением Его. И это сравнение забыть никак не получится… оно выжжено в подкорке.

Сегодняшняя ночь — очередная за последнюю неделю — становится бессонной. Он не посмеет закрыть глаза. Он не решится.