АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

Она снова хочет сказать «Пожалуйста» и снова уговорить его, как в первый раз, со взглядом, но такого шанса мужчина больше не даёт.

Закрывает глаза.

Отворачивается.

До дома — сто метров. До магазина — двести пятьдесят. На Белле лёгкое хлопковое платьице с забавными овечками, а на нем гавайская рубашка, подаренная Розали, единственной из сестер новоиспечённой миссис Каллен, которая принимала её выбор.

Эдвард держит руку жены, задумчиво поглядывая на её запястье. Обвившая его тонкая красная ниточка с маленькими узелками, создающими неповторимый узор, никак не подходит к цветовой гамме наряда, и уж точно надета впервые. Украшение крохотное и, по сравнению с тем браслетом, что она носит на второй руке, — его рождественский подарок, — выглядит совсем невзрачно, но Беллу это абсолютно не трогает.

— Это «филатха» — амулет рождения, — объясняет она, с лёгкой улыбкой глядя на мужа. — Когда в нашей семье рождался ребенок, это первое, что ему дарили. Но до свадьбы надевать его запрещено — детей не будет…

Снова о ребенке… Ну вот, её нижняя губа подрагивает, а глаза недвусмысленно влажнеют. И этот день — день без слёз, как они условились, — катится под откос. Рушится.

Эдвард покрепче обнимает жену, целуя каштановые волосы. Вздыхает.

— Я уверен, нам понадобится не одна «филатха», — оптимистично заверяет он. Пытается вселить ей новую надежду вместо застарелой, пропадающей. Верить надо, говорила Эсми, когда веришь — мечты сбываются. Это правило уже очень долго служит ему верой и правдой. Сейчас тоже не подведёт.

Карие глаза после его слов сияют. Прямо сквозь слёзы.

Пробормотав что-то вроде «Конечно» или «Спасибо», — такой шепот не всегда можно расслышать, — Белла, коротко вздохнув, уверенно обвивает руками его талию, пряча лицо на груди. Той самой, на которой, по её словам и мнению, можно спрятаться от чего угодно.

Мужчина опускает голову на макушку жены, делая глубокий вдох. Этот запах — его талисман. И она знает.

…Начинается дождик. Сначала мелкий, грибной, а потом, несмотря на идеально голубое, чистое небо, настоящий осенний ливень. Полупрозрачная пелена ударяет по коже ледяными струями.

Он моргает всего раз — чтобы не потерять из поля зрения маленький козырёк бывшего здесь когда-то, а теперь закрытого обувного магазина. Там можно спрятаться и от косых струй в том числе. Но когда глаза открывает, нет никакого козырька. Нет и Беллы — он сжимает в руках кого-то другого. Кого-то гораздо большего, гораздо более сильного и ужасно, ужасно неприятно пахнущего.

Мгновенье — и гаснет свет. Они в темноте. И их только двое.

Эдвард пытается освободиться из ненужных объятий —, а держит не только он, но и его, — и поискать Беллу, как сквозь землю провалившуюся. Но отпускать мужчину никто не собирается. Наоборот, чьи-то грубые пальцы лишь сильнее сдавливают его рёбра.

— Мы ещё не закончили, красавчик, — шепчет Чёрный Пиджак, злорадно усмехаясь.

Задохнувшись, Эдвард с громким хрипом вырывается из череды кошмарной ночи, взвизгнув от боли и зажмурившись от вида крови на камешках тёмного переулка, претворившегося теперь в реальность, — на что-то белое и вроде как мягкое.

Его трясёт хуже, чем в самой страшной лихорадке, а руки пьяного истукана настолько реальны, что, кажется, держат его и здесь. Прижимают к себе. А спихнуть сон на бред, к сожалению, никак не возможно…

— Эдвард, — из жара и холода, сменяющих друг с завидной чёткостью, его снова забирают маленькие пальчики. Снова эти робкие, прохладные, нежные пальчики. Его любимые… здесь!

Сжавшись в комочек, чтобы как можно сильнее к ним прижаться, — в идеале всем телом, — он даже не допускает мысли отстраниться, унять слезы, сделать глубокий вдох и взять себя в руки. Слишком страшно. И слишком, слишком больно… там.

— Я здесь, — ровно, медленно и спокойно говорит Белла, делая вид, что не замечает ни его дрожи, ни слёз, — я здесь, мой хороший, я с тобой. Ты в безопасности. Я уже вызвала «скорую». Тебе помогут, потерпи.

Кислород грубыми пузырями разрывает глотку, когда Эдвард начинает рыдать громче. Среди бесконечной череды всхлипов и криков он пытается отказаться, пытается отговорить жену от принятого решения, но все его попытки тщетны. Она не понимает. И не поймет.

— Это просто сон, — продолжает Белла, так и не добравшись до истины, оставив попытки разобраться в череде хрипов. Ложится рядом с ним, перебирая бронзовые волосы. Смотрит в глаза. Смотрит и призывает к тому же. Словно бы боится, что если опустит взгляд, то что-то потеряет. Этой ночью спрятаться от карих омутов Каллену не под силу. Он даже не пытается.