АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Иди ко мне…

Не успеваю толком договорить предложение. Мужчина действует куда быстрее. Мгновенно перемещаясь с нового места на прежнее, он обнимает меня. На самом деле обнимает, без всяких прочих уточнений и жажды продолжения неоконченного действа. Обнимает, как близкого и родного человека. Как того, кем предложил стать.

— Ты ведь не об этом мечтала, правда?..

— О чем?

— Об этом. Обо всем этом. Что там хотят девочки — принц, достойный спутник жизни, белый конь, конфеты…

— Мои прежние мечты были куда примитивнее и хуже того, что я в итоге получила.

— Ты так не думаешь, — отметает Эдвард.

— Я? Я только так и думаю! — усмехнувшись, покрепче обнимаю его, устроив голову на плече, а пальцами поглаживая затылок мужчины.

— И все же тебе больше нравится, когда я веду себя по-другому, — не соглашается он. От меня по-прежнему не отстраняется, явно пользуясь возможностью не смотреть в глаза. Подобное легче говорить, когда адресат рядом, но не настолько, чтобы получать ответы на свои вопросы прежде, чем откроешь рот — без зрительного контакта.

— Когда же? Когда играешь? Глупый… — я улыбаюсь так, как улыбнулась бы только ему — и за глаза, и в глаза, и вообще за сотню километров, — Эдвард мне нравится, когда ты настоящий больше всего иного. Мне нравится твой запах, а не одеколона — демонстративно зарываюсь лицом в бронзовые волосы, делая очередной вдох, — мне нравится твоя улыбка, твои слова — искренние слова, по-настоящему твои. А ещё то, как ты ходишь, спишь, играешь с Джерри… настоящий и теплый — вот каким я тебя люблю.

— Ты пытаешься заставить меня опровергнуть мнение… в который раз, кстати… что мужчины не плачут, — голос совсем капельку подрагивает, но не так, как ночью, конечно же. Тем более, теперь Эдвард явно пытается скрыть этот досадный факт. О моей последней фразе он вряд ли задумался как следует.

— Ты же человек, — напоминаю ему так, будто бы он в это не верит, — а значит, ничто человеческое тебе не чуждо. Родной, мы все можем быть и слабыми, и сильными, когда это нужно. И ничего зазорного в слезах нет.

— Совсем?..

— Совсем, — думаю, как бы отстраниться, дабы поцеловать его ещё раз, но мои желания исполняются куда быстрее, чем можно представить. Просто потому, что у нас обоих они совпадают.

— Мы все начинаем новую жизнь — а здесь трудности неизбежны. Но она всегда, что бы ни случилось, будет куда лучше, чем та, что прежде.

— Tesoro… — он нежно улыбается, расслаблено выдыхая, — да… лучше… куда лучше…

Минутка тишины. Минутка, полная покоя, безмятежности и тихой радости. Я искренне наслаждаюсь прикосновениями мягких, осторожных губ, боящихся ненароком спугнуть меня. Их касания любящие — по-другому и не назвать. Вот, что я хотела. Вот, что представляла. И Эдвард смеет заявлять, будто бы не соответствует моим мечтаниям?! Да он в миллион раз лучше всего, что мое подсознание в принципе могло предложить!

— Знаешь… я ведь думал, что не смогу его любить. Никогда.

— Джерри?

— Джерри. Джерома, — Эдвард вздыхает, заканчивая приятное действо. Чмокнув меня напоследок, садится ровно, привлекая к себе. Но теперь просто в объятья. — Она показала мне тест на беременность через две недели после свадьбы. Это был «великолепный» сюрприз. Так несвоевременно… ну какой из меня отец, ей богу? И что за счастье ребенку смотреть на кровавые распри?

— А её ты любил?.. — мой чертов несвоевременный вопрос так некстати вырывается наружу. Умудряюсь даже не дослушать до конца то, что Эдвард говорит о Джерри.

— Я люблю только Джерома, — отрезает Каллен, жестко блеснув взглядом, — а сокровище у меня одно — как было, так и будет.

Ну можно ли теперь сдержать улыбку?..

— Спасибо.

— Никаких благодарностей. Тебе не за что меня благодарить.

— Не за что? Мы ведь дома! — всплеск истинного воодушевления, истинной радости во мне касается и Эдварда. До ухмылки точно.

— Дома?..

— Это — наш дом, — обвожу взглядом изящное строение на берегу, возле самого пляжа, — настоящий.

— В таком случае, лучше выкупить его поскорее…

— Даже так?

— На другое имя. С Калленами покончено.

— И как же мы?..

— Как только придумаю, я тебе сообщу, — краткая минутка непосредственности заканчивается. Проснувшееся было в Эдварде ребячество и шутливость снова покрываются пылью, скрываясь в самых дальних уголках сознания этого удивительного мужчины. Он будто бы погряз во льдах и не может найти путь из этого холодного царства, а я, ходя вокруг да около, никак не могу ему помочь.