АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Но затем все меняется. Видимо, вместе с ходом мыслей белокурого создания. Задержав дыхание на половине вздоха, Джером резко, как от огня, отстраняется. Вздрагивает, прикусив, едва ли не до крови, губы. Мгновенье назад искрившиеся радостью и спокойствием маленькие глазки наполняются слезами, а губки, уже поджатые, белеют.

Почти то же самое, едва ли не зеркально, происходит с Эдвардом. Только у него, помимо всего прочего, ещё четко прорисовываются на лбу глубокие, знакомые мне линии.

— Джерри, это я, — будто бы мальчик не понял, не услышал, шепчет он, насилу сдерживая прежний тон, — что случилось?..

Страшное… страшное случилось…

Испуганно сжавшись, Джером огромными от испытываемого ужаса глазами смотрит вокруг, ища меня. Знаю, что меня — больше некого.

И заметив, жалобно, тихо-тихо, просит, нерешительно протянув в сторону правую ладошку:

— Мама…

— Мама здесь, — в бархатном баритоне, сменяя растерянность и тревогу, появляется сталь — все за ту же единую секунду, — в машине будешь сидеть с ней.

Джером всхлипывает, упрямо качая головой. Такой поворот событий ему не по вкусу.

— Мама… хочу!

— В машине, — прерывая его и одновременно с тем предупреждающе взглянув на меня, отрезает Каллен. Двигается быстрее — я едва поспеваю.

С остервенением, с трудом сдерживая всю свою силу, распахивает дверь.

С трудом дождавшись момента, когда можно покинуть нежеланные объятья, Джером поспешно, крупно дрожа, перебирается на сиденье. Я сажусь следом, и он тут же, буквально за секунду, оказывается на моих коленях. Прячется от Эдварда, низко опустив голову и глотая слезы. Бормочет только лишь «мама» бессчетное количество раз.

Садиться к нам, хоть сзади и полно места, Каллен не намерен. Сразу же, без лишних объяснений, все ещё пылая всколыхнувшимся гневом, занимает переднее сиденье.

Короткой испанской реплики вполне хватает, чтобы Пауло активировал зажигание.

Закат на побережье всегда очень красив, но сегодня — особенно. Есть что-то загадочное, что-то невыразимо прекрасное в ярко-алом солнце, прячущемся за водной гладью. Его огненный круг, послушно исполняя свою роль, опускается все ниже и ниже, постепенно пропадая из поля зрения. Маленькие облачка, плывущие над ним, будто бы желают спокойной ночи небесному светилу. Они и сами уже полупрозрачные — устали. Да и вокруг все затихает — та птичка, что день напролет пела где-то в кустах перед домом, умолкла.

Оглядываюсь назад, на дом, немного поежившись от прохладного ветерка. Джером спит, верно? Внутри не слышно ни звука, да и снаружи, как помнится, легко понять, происходит что-то в спальне или нет. Спит. Все в порядке.

Мне пришлось три раза, с начала и до конца, рассказать ему историю о Маленьком принце. Свернувшись клубком вокруг подушки, затаившись, несмотря на достаточно теплую ночь, под одеялом, малыш отказывался закрывать глаза. Его более-менее пригодного для сна расслабления удалось добиться лишь через час после нужного времени.

Впрочем, это не важно. Важно лишь то, что он все-таки заснул — без лекарств, без таблеток. А это уже очень много значит в сравнении с предыдущей ночью.

… Солнце почти село. Уже больше половины его круга спряталось, скрывшись под покрывалом из волн. Но оставшаяся часть привлекает внимание не только тем, что знаменует собой окончание очередного длинного дня, наполненного горечью и непониманием, но и тем, что на его фоне внезапно прорисовывается человеческая фигура. Прямо на песке, как раз напротив небесного светила, возле самой воды. Крохотные волны, пенясь, к своему неудовольствию, натыкаются на преграду в виде босых ног.

Я думала, Эдвард тоже спит…

Покрепче перехватив легонький палантин светло-серого цвета, по мягкому, пудренному песку, ничуть не боясь упасть, направляюсь к мужчине. Шелест крохотных песчинок от моего перемещения теряется на фоне прибоя, я уверена, но Эдвард все равно оборачивается, когда мне остается не меньше десяти шагов до него. Слишком хорошо слышит и всегда внимателен… прекрасно знаю, чему это обязано, а потому злюсь. Господи, как бы мне хотелось, чтобы оба Каллена забыли все, что было прежде. Мы ведь вырвались на свободу! Мы спаслись! Сколько дней, ночей, месяцев я грезила об этом! И вот — пожалуйста. Радости слишком мало, её должно быть куда, куда больше!

— Ты не умеешь красться, — вздохнув, констатирует факт мужчина.

— Очень жаль.

— Я могу сделать вид, что не заметил, — он пожимает плечами, отворачиваясь обратно, к океану, — давай, я просто сижу и смотрю на воду… птицы летают…