АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Эдвард появляется через пять минут. Дверь открывается, и я, как по сигналу, оказываюсь рядом. Но от помощи — любой — в этот раз он отказывается. Идет ровно, будто бы ничего не было. Правда, губы держит сомкнутыми, а на лбу все ещё видна испарина. Но ни лишнего звука, ни одного неправильного движения, ни прочего, что может выдать его — нет. Все прекрасно.

Мне на удивление, направляется мужчина вовсе не к своему креслу возле окна. Нет, все наоборот — маршрут проложен к диванчику Джерри.

Ловко опускаясь перед ним на колени (тут уж от тихого всхлипа ему удержаться не удается), Эдвард наклоняется к лобику сына, нежно-нежно целуя его. И ещё раз. И ещё. Маленький ангел спит безмятежно, не подозревая, что происходит, и кто рядом. Его личико абсолютно спокойно и расслаблено. Каллен так восхищенно смотрит на него, будто видит впервые. Любуется.

— Тебе нужно поспать, — не желаю прерывать подобные моменты, но очень боюсь, что приступ перерастет в то, что не даст Эдварду сомкнуть глаз. Ему нужны силы — утром предстоит очередное объяснение-попытка вернуть доверие ребенка, и к черту сегодня те слова, что он «на борту не спит».

— Да, — согласие звучит без единой попытки оспорить. Только ко мне Каллен-старший не возвращается. Осторожно подвинув сына, бог знает как, умещается на крохотном оставшемся пятачке диванчика, надежно обнимая Джерома.

— Спокойной ночи, моя девочка, — шепчет, кое-как выбросив из голоса нежелательные, недопустимые для себя нотки.

Я не тороплюсь отвечать — знаю, что прежде я должна сделать.

Ещё с посадки догадалась спросить у вечно искрящего от белизны рубашки стюарда, где взять второе покрывало. И получила его — вот же, висит на подлокотнике.

Я подхожу к Каллену из-за спины, а потому, наверное, чуть неожиданно, и пугаю его. Эдвард дергается, когда я накрываю его и напоследок пробегаюсь пальцами по сведенной от сдержанности спине. Лишь на мгновенье приседаю рядом с диванчиком, наклонившись к его уху:

— Ты справишься. Даже не сомневайся.

— Думаешь?.. — вижу, как длинные пальцы рассеяно, будто бы от их прикосновений малыш растает, проводят со всей возможной любовью по его щечке.

— Я уверена, — улыбаюсь, поправляя края покрывала так, чтобы ему было тепло и не приходилось совершать лишних движений, дабы устроиться как следует.

Я улыбаюсь и убеждена почему-то, что он слышит эту улыбку. По крайней мере, хмыкает так, будто слышит.

— А ты?.. — баритон искажается хрипотцой и усталостью, когда я поднимаюсь, оставляя их вместе. Кивает на теплую материю, которой оба Каллена теперь обладают.

— О, у меня есть кое-что получше, — тихонько усмехаюсь я, выуживая с багажной полки знакомое черное пальто — достаточно длинное, чтобы и укутать, и согреть. Но главное его достоинство все же не в теплоте и размере, а в запахе. Такой он только у одного человека на свете.

— Спокойной ночи, Эдвард, — расслаблено шепчу я, уткнувшись носом в столь желанную материю.

Это и вправду был слишком длинный день…

Светло-голубое небо, безоблачное, растянувшееся вокруг настолько, насколько хватает глаз, просто потрясающе. Его цвет насыщенный, но в тоже время очень нежный, подходящий для тех воспоминаний, что остались у меня об этом маленьком уютном раю. Неужели мы правда сюда вернулись?..

Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь свежим и теплым воздухом. Мне кажется, даже пахнет здесь по-особому — цветы, вода, горы… прохлада и жара сосуществуют рядом друг с другом в мире и гармонии. Им нечего делить.

— Смотри под ноги, — наставляет голос Эдварда из-за спины, когда я, опрометчиво не взявшись за поручень, едва не поскальзываюсь на трапе, залюбовавшись пейзажем.

Под ноги? А как же красота вокруг?..

Вдоль линии горизонта — в том самом месте, где небо сходится с землей, выстраивая ровным рядком маленькие домики, виднеющиеся за забором, отгораживающим от внешнего мира взлетную полосу, — тянется темно-синяя полоска. Она то пропадает, то появляется между различными постройками, поблескивая от щедрого солнца и маня к себе, как ничто другое.

Океан.

… В этот раз спасает от падения то, что за поручень я все же схватилась.

— Белла, — устало бормочет мужчина, поддержав меня, когда я пытаюсь вернуть прежнее положение тела в пространстве, — пожалуйста…

— Извини, — щеки становятся пунцовыми, а вокруг — и без того оазисе — становится ещё жарче. Напоминаю себе, что Каллен идет прямо за мной — следовательно, при моем падении упадет тоже.