АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

— Я убил человека.

— Это не оправдание… убьешь теперь себя?

— А что тогда оправдание?! Кого убила ты?!

Ответ приходит мне сам — очень быстро. Эдвард не имеет это ввиду, я уверена, он просто говорит. В запале, возможно, а возможно из-за непродуманности, но… фраза произносится. Повисает в пространстве. А я безвольно, машинально складываю руки на животе.

Птенчик мой. Зеленоглазый мой птенчик.

…Слезы сами начинают литься. Бурно и горячо.

За эти две недели они четко выучили, что разрешение спрашивать теперь не нужная блажь.

Как же быстро все может измениться! И как потрясающе легко. Видимо, стоит попривыкнуть.

Лицо Эдварда перекашивает от муки, едва он видит первую из слезинок. На мгновенье муж цепляется рукой в свои волосы, едва не выдирая их с корнем, но потом убирает эту ладонь. Отдает мне.

Я отворачиваюсь от Каллена (как бы невероятно такое не звучало!), едва на коленях присаживается у постели. Утыкаюсь подбородком в свое левое плечо, зажмуриваюсь. Пальцами скребу пижамную кофту.

А Эдвард мои пальцы без зазрения совести, не скупясь на силу, отрывает от нее. Крепко сжимает в своих. С тяжелым, как будто последним, вздохом.

И на кожу мою обрушиваются сотни, если не тысячи, маленьких поцелуев. Обжигающих и, к моему изумлению, мокрых.

— Не плачь… ты же добьешь себя… не плачь… — приглушенно заклинает он. Потерялся где-то жесткий тон и эти горящие оливы.

Я плачу горше. Никак не могу это остановить.

Голос Эдварда едва ли не взлетает на октаву вслед за этим. За все время брака я впервые вижу его таким. А в контрасте с прошлой ночью, что была как наша обычная, наша настоящая, выглядит особенно жутко.

— Белла, это моя вина. Все это моя вина. Я не знаю, как оправдаться… я не хочу оправдываться, я заслужил все… пожалуйста, молю тебя, пожалуйста, успокойся!..

Отчаянье перебивает любую другую эмоцию. Мне по-настоящему страшно.

— Что с тобой? — поворачиваюсь обратно к нему, не тая жажду хоть что-то понять.

— Ничего страшного, — он тоже на меня смотрит. И глаза его тоже мокрые. В них выжженная земля, — пожалуйста, поверь, что ничего. Только позаботься о себе.

Мне начинает казаться, что кто-то из нас, не выдержав, тронулся рассудком. Только к ужасу, такому первобытному и живому, сомнения падают не на мою персону.

Я часто моргаю, прогоняя слезы. Сейчас они ни к чему, даже если имею на них полное право. Эдварду я нужнее.

— Любовь моя, послушай, — смягчаюсь, решив действовать иначе, — со мной все в полном порядке. И точно так же будет. Благодаря тебе. Ты вернулся — и все, что мне нужно, вернулось вместе с тобой. Расскажи мне, что произошло. Я обещаю, я пойму. Я люблю тебя.

Мой тон удивляет Эдварда, ровно как и такая быстрая перестройка эмоций. Но ведь он прекрасно знает и, я надеюсь, еще не забыл, что рядом с ним я всегда буду сильнее, чем прежде. Хотя бы ради него самого.

Главное, что он вернулся, верно? Остальное я переживу. Я разберусь.

Понимание этого чувства облегчает действительность. Сама себе улыбаюсь краешком губ.

— Вернемся в постель.

А теперь мой черед удивиться. Правда, сопоставив внешний вид Эдварда, утро и, возможно, вчерашнюю активную ночь, выходит, что удивляться нечему.

— Ты устал? — заботливо огладив его щеку, когда наконец прекращает бесконечно целовать мою ладонь, зову я.

Эдвард медлит с пару секунд. А потом нерешительно кивает. Он выглядит раздавленным и пристыженным. Тот огненный запал с не менее ярким финалом безумства проходит. Я очень надеюсь, что все дело в усталости. Она-то способна на многое, знаю по себе.

— Еще бы, — тихо соглашаюсь, запустив пальцы в его волосы. Легонько массирую кожу, — ты ведь полежишь со мной? Еще рано и мы вполне можем поспать.

Тише воды и ниже травы, мужчина не спорит.

Он поднимается на ноги, а я отползаю назад, по простыням. И, задернув шторы, крепко обняв друг друга, мы устраиваемся на постели.

Как ни странно, сейчас мне все начинает казаться реальным. И объяснимым. И понятным.

Веря, что не тешу себя напрасными надеждами, я натягиваю на нас с мужем одеяло. Его джемпер и руки опять меня согревают.

Каллен наскоро целует мой висок, поворачивая ближе к себе. Обнимает как следует.

— Я все объясню, — обещает он.

И не мне сомневаться.

— Верю, Эдвард.

Солнце в зените.

Я просыпаюсь бог знает какой раз за эти сутки, но за утро — точно второй, прекрасно осознавая это обстоятельство. Чуть раздвинутые шторы полноты картины не скрывают.