АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

Я ежусь.

— У него свои критерии отбора женщин?..

— Возраст, — Эдвард тяжело вздыхает, усиленно потирая мое плечо, — до двадцати лет. С двенадцати и до двадцати.

У меня перехватывает дыхание.

— Девочки?..

— Самые настоящие, — муж разом стареет на десяток лет. — Такое, к сожалению, далеко не редкость. Да и дети порой только радуются подобным отношениям.

— Но это же аморально и противозаконно… Что значит радуются? — не верю я тому, что слышу, тому, что Эдвард говорит. Такого не бывает на свете, такого в принципе не может быть. Это какое-то сумасшествие, заговор. Или ужасно прописанный сценарий трюка-шутки, который многие могут не так истолковать.

Есть люди гнилые внутри. Есть люди-твари. Есть люди… которые нелюди, вроде тех, что показывают в «Молчании ягнят» или «Каннибале». Но люди остаются людьми, так или иначе. И хоть что-то святое, хоть что-то неприкосновенное в современном мире, для них, цивилизованных, быть должно.

Я много ожидала от Алессандро. Но чтобы дети… с детьми!

Потеряв малыша, я не утрачиваю чувств, которые должна, по сути дела, испытывать мама. И понимаю, осознав эту ситуацию, что окажись с ним мой ребенок… убила бы подонка голыми руками. Лично.

— Порой родителям это выгодно, — тем временем отвечает на мой вопрос Эдвард, мрачнея на глазах. За окнами темная дорога и направляющие вывески к аэропорту, — Алесс обожает просветительскую деятельность в Африке. Зарплата в отдельных регионах там меньше доллара в день… и за две зеленые купюры с двумя нулями родители отдают детей фактически в рабство. Тем более, бытует мнение, что белый лучше о них позаботится…

Я зажмуриваюсь, стараясь не слушать.

Гореть Алессу в Аду.

— Но мне далеко не двенадцать… и даже не двадцать…

— Да, — Эдвард горько соглашается, — и я был уверен, что он не станет тебя трогать. Показать, что ловить нечего — у нас с Аро была такая тактика. И прежде казалось, она сработала…

— То есть, если мне двадцать шесть, он должен был отстать?

— Он не должен был и вовсе заметить, — Эдвард с сожалением, крайне болезненным, целует мой лоб. Очень крепко. — Я ошибся… Твоя неиспорченность была для него важнее возраста.

— Но он же не думает, что я девственница в браке, правда?..

— Ты девственница сознанием, любовь моя. — Эдвард прижимает меня к себе, стараясь быть и трепетным, и сильным. Убеждающим. — Деньги тебя не тронули, твое мировоззрение в них не тонет. Тебе плевать на счета и на окружение. Ты… любишь. Ты чувствуешь.

— Ифф желает мои чувства?

— И чувствовать вместе с тобой, — его скулы заостряются, взгляд так и пышет ненавистью, — это игра, в которой ты драгоценная игрушка.

— И его не угомонить?..

— Только смертью, — Эдвард выносит приговор, посмотрев на меня с опасливостью, но все же твердостью во взгляде, — Аро со мной согласен. Нам хватит времени раз и навсегда это оборвать.

Меня передергивает.

— А если вас обвинят? Посадят?..

— Ни в коем случае, — мужчина качает головой, не давая мне и повода усомниться, — не будет аргументов. Твои слова не станут правдой, Белла. Пусть моей единственной проблемой будет подозрение в его убийстве…

— Не надо…

— Девочка моя, — впервые за всю поездку Эдвард улыбается, ласково чмокнув обе мои щеки, — не волнуйся. Об этом — точно. Главное — береги себя. Иначе ничего не будет иметь смысла.

Я поднимаю голову, намеренная дотянуться до его губ. Мои, пусть сейчас сухие и бледные, они рядом. И они — то, ради чего можно и в огонь, и в воду, и в Норвегию.

Не знаю, как пережить эти дни. Не знаю, как смириться с тем, что Эдвард не летит.

Но, наверное, одна из немногих вещей, что я знаю точно — я люблю его. И люблю ничуть не меньше, чем он сам любит меня.

С этим можно попытаться выжить.

— И ты себя береги. Всегда.

Такси останавливается у главного терминала аэропорта.

И Эдвард, как бы сильно не хотел обнимать меня (и как бы я не хотела), вынужден разжать руки.

— Пойдем.

— Мы не на твоем?.. — Я воровато оглядываюсь, не совсем понимая, что происходит. Единственный раз мы прибыли на общественных рейсах из Мексики. И то лишь потому, что самолет не функционировал.

— Все увидишь, — успокаивает, с просьбой помолчать, мужчина. Уверенно перехватывает мою руку, выводя за собой к светящимся дверям воздушного вокзала. Здесь шумно, многолюдно и пахнет самыми разными вещами: от освежителей воздуха до ароматных булочек с корицей…

Кажется, будто я вечность здесь не была. За окном ночь, а тут — целый мир, Вселенная. Никогда не смолкает.