Даниэль Рондо - Механика хаоса

Мне показалось, что он хотел спросить, что именно мы собрались праздновать в клубе New Morning, но больше он ничего не сказал.

Есть вещи, которыми я не делюсь ни с кем.

Я не все говорю Рим.

Пока что она ничего не знает.

Lost .

В клубе New Morning мы праздновали нашу свадьбу.

Нашу с Валентиной.

You Don’t Know What Love Is.

Весь вечер для нас играл неистощимый Чет Бейкер.

My Funny Valentine . Он приподнял свои темные очки, посмотрел на нее и сказал: «Посвящается юной невесте».

Клуб New Morning, улица Птит-Зекюри, Десятый округ Парижа, Франция

Мы пришли около половины одиннадцатого. Хабиба и Гарри держались настороженно, как будто ступали на неведомую планету. Жаннет явилась в облегающем зеленом платье довольно строгого покроя и выглядела очень элегантно.

Сегодня она явно решила дать последний решающий залп из всех орудий. Рим крепко сжимала мою руку. Я до сих пор так и не объяснил ей, почему мы сюда пришли. Я осмотрел зал, в котором провел так много незабываемых вечеров. Народу, как всегда, было полно: испанские туристы, группки американцев, несколько французов. Недалеко от сцены пустовал столик – по всей видимости, наш. В клубе сделали ремонт. Появился новый бар. Обстановка благодаря рассеянному свету стала уютней.

Два цыгана-гитариста с юношеским задором играли классические композиции Джанго Рейнхардта. Я представился директрисе, которая меня смутно помнила (или притворялась, что помнит). Ее отец был талантливым журналистом, всегда тщательно взвешивавшим каждое произнесенное слово, а мать в начале 1970-х, после того как они уехали из Египта, открыла клуб New Morning . Название ему дали выступившие здесь Арт Блейки и группа «Джаз Мессенджерс» – тот концерт вошел в анналы парижской джазовой музыки. Я познакомился с родителями директрисы в Каире, где проходил стажировку в музее. Однажды я поехал на выходные в Александрию, намереваясь встретиться с англичанкой-археологом, которая занималась подводным плаванием и находила в мутных портовых водах то скульптурный торс какого-нибудь божества, то голову какой-нибудь царицы. К сожалению, я не застал ее на месте. Зато в кафе, где собирались шахматисты (вроде бы оно называлось «Мирамар»), я познакомился с одной симпатичной парой. Мы вместе пообедали в яхт-клубе, а потом я с удивлением обнаружил их в New Morning , вдали от Александрии, ее солнечных побережий и средиземноморских ветров. Они хорошо знали Валентину. Сегодня вечером в зале распоряжалась их дочь, преподавательница грамматики в университете. В перерыве между выступлениями музыкантов я спросил ее, нельзя ли попросить их сыграть для нас «Blues March» – топовую композицию «Мессенджерс».

– Конечно! В полночь у них короткий перерыв, и я ее поставлю. Наши посетители обожают эту песню – она у нас что-то вроде визитной карточки. А позже к ним присоединится кубинский гитарист. Потрясающий музыкант, вот увидите. Это моя мать его открыла.

Каждый раз, когда я слушал вступление Арта Блейки на ударных, я как будто переносился в будущее.

«Blues March» станет нашим свадебным маршем.

Без четверти двенадцать к нашему столику подошли Брюно и Ламбертен, встреченные радостными криками. Они явились с «виллы» и сказали, что должны к часу ночи туда вернуться. Меня удивило, что Ламбертен не пожалел времени, чтобы к нам заглянуть. Он заказал двойной скотч. Жаннет немедленно завела с ним разговор как со старым знакомым: она сидела, чуть наклонившись к нему и упершись подбородком в подставленную руку. Брюно отправился исследовать заведение. Гарри не отрывал взгляда от музыкантов, на которых смотрел с чисто профессиональным интересом: он мечтал однажды занять их место. Он шепнул на ухо Хабибе, что когда-нибудь споет здесь, в New Morning . «А я буду сидеть в зале!» – в ответ воскликнула она. Я рассказал присутствующим историю клуба, особенно подчеркнув тот факт, что он существует уже много лет:

– Такие места, которые не меняются со временем, придают городу особый шарм. Вы можете переехать, но, когда двадцать лет спустя вновь придете сюда, вас встретят так, словно простились с вами только вчера.

Говоря это, я посматривал на часы, потому что хотел кое-что сказать Рим перед тем, как зазвучит композиция «Мессенджерс».

Публика наградила музыкантов бурными аплодисментами. Они пленяли зрителей не только своими прямыми черными волосами, полуприкрытыми глазами, небрежной манерой держаться и вечной улыбкой на губах: оба этих виртуоза играли так, что будили в душе какие-то смутные желания… Мне захотелось чуть ли не пуститься в пляс. За столом говорил практически я один, немного огорчаясь тому, что Рим слушает меня вполуха, как будто мои слова не представляли для нее никакого интереса; она беспрестанно шарила глазами по залу, словно кого-то высматривала. Даже когда ее взгляд пересекался с моим, я не видел в нем ничего, кроме равнодушия. Я подумал, что напрасно не предупредил ее о своем намерении. Ладно, не страшно. Через пять минут она все поймет. Я представил себе, как она удивится…