Юрий Гаврилов - Записки комбата

— Подъем! — ободряюще улыбнулся он. — Будем на берег перебираться.

— А там разве берег? — удивилась она. — Ты видел?

— Кажется, видел, — кивнул он. — Да все равно выбирать не приходится. Рискнем! Значит, так: придется на лед прыгать. На прибрежный лед, — пояснил он. — Сначала я, потом ты… Если увидишь, что все нормально.

— Может, давай лучше вместе прыгнем? — жалобным голосом попросила Люба.

— Ничего не лучше, — отрезал он. — Лед может не выдержать, если мы вдвоем на него грохнемся. Любаша, да ты не бойся, там даже двух метров нет. Неужели забыла, как в детстве с сараев в сугробы прыгали?

— Нет, не забыла, — через силу улыбнулась Люба.

— Лед, на который им предстояло перебраться, был достаточно прочен. И все-таки он затрещал, когда Сергей на него прыгнул. На всякий случай, он откатился в сторону, тут же вскочил на ноги и крикнул:

— Люба, все в порядке, прыгай, не бойся!

— А я не боюсь! — сверху крикнула Люба, и Сергей вдруг понял по ее голосу, что она действительно перестала бояться.

Но прыгнула она, кажется, не очень удачно — упала на бок, вскрикнула.

— Ударилась! — спросил Сергей, помогая ей подняться. — Что ударила, Любашка, скажи, не молчи!

— Н-ничего… — пробормотала она, утирая слезы. — Плечо, кажется.

— А ноги? На ногах стоишь? — быстро переспросил он. — Тогда смываемся отсюда поскорее, нельзя стоять на таком льду!

Лед трещал у них под ногами, пока они бежали к берегу, который ясно был виден впереди. Иногда, если треск становился особенно зловещим, Сергей ложился, полз на животе. Люба повторяла каждое его движение.

Но у самого берега, им все-таки пришлось окунуться: лед кончился, вода плескалась широкой полосой. Она сильнее огня обожгла тело, но зато была неглубока, даже до пояса не достала.

— Все, Люба, все! — крикнул Сергей, за руку выволакивая ее на плотный прибрежный песок. — Быстро теперь во-он туда, к обрыву, от ветра спрячемся!

— Видишь, а ты говорила, нечего будет отметить, говорил Сергей, откручивая пробку. — Как бы мы с тобой без коньяка радовались?

Люба через силу старалась улыбаться, наклоняясь к огню. Он все ярче разгорался, по мере того как высыхали ветки, из которых был сложен костер.

Они сидели в небольшой пещере под песчаной горой, сняв сапоги и брюки и завернув ноги в почти не промокшие куртки.

— Давай, Любаша, давай, — поторопил Сергей, — пей за все хорошее, согревайся.

Ему уже и без коньяка было тепло от одного сознания, что все кончилось, что их больше не несет неизвестно куда по безбрежной воде. Да и костер пока разводил из прибрежных веток, успел согреться. Сергей видел, что щеки у Любы тоже пылают, как будто огонь горит не снаружи, а у нее внутри. Но выпить все-таки надо было, и поскорее.

— И растереться надо хоть немного, — сказал Сергей. — Заболеешь — что я с тобой делать буду?

— Ноги коньяком растирать? — поразилась Люба. — Ладно, давай разотрусь, только самую капельку.

Пока она под курткой растирала ноги и живот, Сергей накинул плащ и полез в гору.

— Ты куда? — насторожилась Люба. — Я с тобой пойду.

— Нет, — сказал он. — Теперь не пойдешь. Я вернусь через полчаса. Огляжусь только, пока светло, а ты еще подсохнешь.

Оглядеться действительно надо было поскорее, до темноты. Он даже знал, что он хотел увидеть: Андомскую гору. Сергею казалось, что именно ее он видел с озера. Гора была самым приметным ориентиром на выходе из устья Онежского озера, самой лучшей привязкой к местности.

— Вот теперь уже вместе пойдем! — издалека крикнул Сергей, почти бегом возвращаясь к костру.

Наверное, лицо у него сияло глупой улыбкой, потому что Люба сразу спросила:

— Что это с тобой? Встретил кого-то?

Костер не погас, лицо у нее совсем заалело от близости огня и от выпитого коньяка.

— Да кого здесь встретишь? Медведя разве что. Встретить никого не встретил, а что хорошее, может, все-таки найдем. Летний стан здесь должен быть, Люба. Рыбацкий стан, избушечка летняя! В детстве с отцом здесь бывали, зверя и рыбу промышляли. Так что одевайся скорее, через час темно будет, надо успеть. Это рядом где-то, совсем рядом. Везет нам, Любашка, просто удивительно как везет!

Можно было назвать это везением, удачей.

Они могли погибнуть, если бы трещина прошла у них под ногами.

Могли погибнуть, если бы льдина оказалась слишком маленькой и перевернулась.

Могли носиться невесть где и невесть сколько по озеру, пока не столкнулись бы с другой льдиной.

Прибрежный лед мог бы не выдержать их тяжести.