Юрий Гаврилов - Записки комбата

— А мне здесь нравиться, теперь я узнал, что такое прибалтийское гостеприимство, — бодро сказал Андрей.

Купив у швейцара букет цветов, он пошел к танцовщицам извиняться. Вскоре, на перерыве, все вместе сели за столик, и девчата смело, и как-то обыденно, устроились на коленях у ребят.

Праздник продолжался. Девчата пошли танцевать второе отделение, а к столу подошел один из охранников и поинтересовался:

— Ну, как девочки?

— Отлично! Надо бы продолжить знакомство.

— Нет проблем. Каждая по пятьдесят рублей.

Ребята притихли. Они впервые сталкивались с платными ночными бабочками.

Сомневались недолго. Неизвестное всегда интересно и Андрей пошел к охраннику договариваться.

Дальнейшие события Сергей вспоминал с трудом. Танцевали, затем ездили по побережью на машине, сидели за столом в частном доме, толкали на берегу какую-то «инвалидку» (мотоколяску).

Разбудили его уже утром. Он спал в «инвалидке» на пляже, а вокруг шумело море.

— Где это мы? — спросил Сергей у открывшего дверь машины Андрея.

— В гостях у русалок, — хохмил тот.

— А Коля где?

— С девчатами в доме.

— А я, что тут делаю?

— Машину свою охраняешь. Ты вчера ее у деда — инвалида за четыреста рублей купил. На ней сюда и приехали.

Сергей вылез из машины, умылся в море, достал портмоне и подсчитал итоги вчерашнего гульбища.

От двух с половиной тысяч рублей оставалось восемьсот.

— Да, неплохо гульнули, пора завязывать, — с тоской подумал он.

Из дома выбежали вчерашние девчата из варьете и весело попрощавшись, сославшись на занятость, тут же исчезли.

Андрей и Коля, посчитав деньги, тоже приуныли. Оптимизма прибавляло лишь то, что через два дня они уже уезжали.

— Но зато, какая ночь была! — закатив глаза, предался с наслаждением воспоминаниям Николай.

Закатив машину во двор, ребята направились в пивной бар лечить головы.

Через два дня, после отвальной в ресторане, Сергей проводил их к поезду. Сам же вплотную занялся здоровьем и три недели жил строго по санаторному распорядку дня, выполняя все рекомендации лечащего врача.

Через две недели его нашел дед, у которого он купил «инвалидку». Он пришел за оставшейся суммой.

Сергей, конечно, обрадовался, что нашелся хозяин машины, извинился перед дедом. Сказал, что машина ему не нужна. Нашли двор, в котором она стояла на хранении и, рассчитавшись, расстались с дедом друзьями.

В холостяцкой жизни у Сергея были еще две поездки в санатории: в Межгорье в Закарпатье и в Дарасун в Забайкалье.

Курорт Дарасун (Даром сунь) запомнился двумя сопками: «Дунькин пуп» и «Майоровы штаны» и тем, что в первый же день «загудели» на них с медперсоналом. В себя начал приходить лишь через четыре дня, когда давление уже зашкаливало. Тогда то впервые он и задумался об образе своей жизни, надо было его менять и коренным образом. На беседу его вызвал начмед санатория и, назначив курс лечения, посоветовал серьезно заняться своим здоровьем.

— Не смотря на молодость, при такой жизни, до «майора» не дотянешь, — сказал он.

Закончив лечение и отдых в Прибалтике, Сибирцев самолетом через Питер полетел на родину в Вытегру, впереди еще было два месяца отпуска.

18

Льдину с рыбаками оторвало. Происходило это каждую весну, с вызывающую ярость регулярностью. К апрелю лед становился ломким, ненадежным, рыбалку пора было сворачивать. Но именно в это время начинался ход подледной корюшки, самой крупной, жирной и вкусной. Той, что пахнет свежими огурцами. К нудным ежегодным призывам и предупреждениям почти никто не прислушивался. И все — достаточно было подуть отжимному ветру, чтобы начал отрываться лед, унося рыболовов в открытое озеро.

Мало кто приехал на Онежское озеро только ради удовольствия. Чуть не все население Вытегры выживало теперь за счет собственноручно пойманной рыбы да огородов.

Все бежали, конечно, к берегу, один только паренек помчался в противоположную сторону, еще дальше к краю ледяного поля.

«Дурак, куда бежит?!» — подумал Сергей.

В суматохе, Сибирцев не мог понять, что это кричит паренек без шапки, — тот, который побежал в противоположную от берега сторону. Но он явно что-то кричал, метался по льду и махал руками так отчаянно, как будто видел перед собою чудовище.

Сибирцев пробежал сто метров, отделявшие его от паренька, и, наконец, понял, в чем дело. Началось то самое, чего опасались больше всего: ледяной массив начал трескаться на мелкие льдины. Между Сибирцевым и пареньком пролегла ломаная серая линия, которая на глазах расширялась, заполнялась водой…