Юрий Гаврилов - Записки комбата

— Понимаю, тебя, Тоня. Я тоже очень часто вспоминаю нашу дружную компанию. И в моей жизни это был интересный и значимый период, — задумался Сергей.

— Сереж, — неожиданно спросила Тоня, — а ты Валю любил?

— Любил ли я!?.. — растерялся Сергей от прямого вопроса. — Наверное, да… Страсть была, это точно. А, любил?.. Не знаю. С год страдал, когда расстались, а потом, как-то все сгладилось.

— А почему вы расстались? Почему не женились? Ведь, казалось, все к этому шло.

— Перед зимним отпуском на третьем курсе, она решила внести ясность в наши отношения. Если помнишь, я тогда был дедом Морозом на Новогоднем училищном балу? Во время него, когда время подходило к полуночи, мы вшестером поехали на трамвае встретить Новый, 1974-й год, к тебе, а затем, к Наташиной бабке. Вова и Саша были в увольнении до утра, а я, как, всегда, в самоволке (месяц неувольнений). Мне надо было обязательно вернуться в училище, тем более ребята предупредили, что ночью будут считать личный состав. Валентина ничего знать не хотела и настаивала, чтобы я остался, как и ребята, до утра. Это и понятно, праздник был в разгаре, как говорится «танцы, манцы, обниманцы». Вы, девчата, даже пытались что-то изобразить в ниглеже на столе… Остаться, конечно, очень хотелось. Но я не мог. Просто не мог. Ибо и так висел в училище на волоске, из-за плохой дисциплины, могли отчислить в любой момент…

Проводив обиженную Валентину домой, я вернулся в училище. Успел во время. Только прыгнул под одеяло, как по рядам пошли ответственные офицеры.

На следующее утро, первого января, я вновь прибежал к Вале. Она еще спала и я, набравшись смелости, залез в ее постель…

Ничего у нас не было. Почему? Не знаю. Это я только казался таким героем, а на самом деле, выпустился из училища девственником.

Вскоре у нас началась зимняя сессия, и мы встречались реже. В феврале, когда уезжал в отпуск, она попросила рассказать о наших отношениях моим родителям. Я обещал, но честно, в отпуске об этом даже не вспомнил. Да и не хотелось мне жениться. С нетерпением ждал день, когда, наконец, я буду свободным, молодым, красивым лейтенантом.

После отпуска, узнав, что с родителями я не говорил, Валя стала меня, как бы, сторониться: в училище не приходила, на звонки не отвечала, а вскоре я узнал, что у нее есть какой-то военпред. Я очень страдал. Приходил к ней домой, но ее мама постоянно говорила, что Вали нет.

Потом, как ты помнишь, наша компания распалась. Каждый пошел своим путем. Хотя, с тобой и Галей, сестрой, мы дружили до окончания училища.

Мало того, в ноябре семьдесят шестого я приезжал к вам в гости, когда сопровождал дембелей в Киров.

Помнишь, я тогда приехал в шинели и в одном сапоге. На второй ноге был тапок, так как я поскользнулся на вокзале в Кирове и растянул связки?

— Помню, конечно. Как такое забыть, — улыбнулась Тоня.

— Кстати, ты была уже замужем, а Галя вышла еще раньше…

За воспоминаниями быстро летело время.

— Да, а как твои родители? Как дядя Витя, тетя Аня? — заинтересовался Сергей.

— Нормально, — пожала плечами Тоня. — Сюда я переехала из их дома, только жила выше, на девятом этаже.

— Может, съездим к ним? — предложил Сергей, — так хочется их повидать!

— Поехали, — быстро согласилась Антонина.

— Ну, ты позвони им.

— Зачем? Они всегда дома и будут рады.

5

На Родионовку, где проживали Тонины родители, они ехали автобусом от вокзала через Оку и центр города. Вышли в незнакомом для Сибирцева районе (будучи курсантом, он сюда не добирался).

— Вон дом, куда мы идем, а в той шестнадцатиэтажке, в гостинице на первом этаже, работаю я, — показывала окрестности Антонина.

Купив цветы, они зашли в подъезд. Дверь открыла тетя Аня. Все такая же веселая и приветливая; казалось, время ее не коснулось. Расцеловались.

— А я знаю, что ты должен приехать, Тоня сказала, но пироги не сделала, не думала, что это будет сегодня. Ну, ничего, ты же несколько дней пробудешь? Будут и пироги.

Прошли в комнату, присели на диван, разговорились. Вспоминали ту, другую жизнь, в другой стране. Сравнивали с сегодняшним днем и, как-то не сговариваясь, соглашались, что потеряли что-то очень важное, без чего так хорошо, как раньше, уже не будет никогда.

— А Галины с нами нет уже как шесть лет, в пятьдесят умерла, — скорбным голосом поведала о своей боли тетя Аня. — Сын ее с нами живет, уже настоящий мужик — тридцать пять лет.

Послышался звук открываемой входной двери.

— Папа пришел, — сообщила Тоня.