Юрий Гаврилов - Записки комбата

Это филиал Московской академии права, где проректором работает наш Лещ. Помнишь Валерку Молчанова? Он и предоставил гостиницу при филиале для нашей встречи.

А хочешь, можешь жить у меня дома или на даче.

— Спасибо, Вова. Все прекрасно. Я думаю, здесь будет удобнее. Ребята, возможно, подъедут, веселее будет и, как я понял, это территория нашего училища?

— Узнал, значит. Да, действительно здесь у нас был второй пост, маловысотный, ГСМ охраняли с вышки.

В университете их уже ждали. Вахтер сопроводил к номеру:

— Сейчас каникулы, никого в здании нет, будут только ваши участники встречи, так что все вопросы к нам на вахту, — предупредил он.

Прошли через столовую, повернули пару раз по коридору и остановились у 316-го номера.

— Тебе, как «главкому», выделен лучший двухкомнатный люкс, — с улыбкой вспомнил былые курсантские игры Цепков.

Номер был, действительно, лучше всех похвал. Качество свежего шикарного евроремонта перекликалось со строгостью домашнего уюта.

Сибирцев обвел восхищенным взглядом дорогую мебель, «хромировку» заграничной сантехники.

— Ну, как жилье, потянет? — услышал он из коридора явно напрашивающийся на похвалу голос друга.

— Не то слово. Отлично. Честно скажу — не ожидал! — с довольным видом Сибирцев осматривал свои апартаменты.

— Скажи спасибо Лещу, это он все организовал, — справедливо заметил Вова.

— Да, обязательно позвоню. А он на встречу не приедет?

— Наверное, нет, обижается, что поздно сообщили. Валера у нас человек государственный, планирует все заранее. Давай, переодевайся, проскочим по городу.

— Может завтра? С дороги хочется отдохнуть, да и дождь на улице, — расслабился Сибирцев.

— Поехали. Сам же хотел училище посмотреть.

Отказаться от такого предложения было трудно, и, закрыв номер, друзья вышли из гостиницы.

3

КПП училища располагалось на прежнем месте, буквально в трехстах метров от здания филиала. Джип обогнул знакомый забор и, повернув с проспекта Гагарина в проулок, остановился.

Вновь защемило в груди. Перед глазами, в лучах яркого прожектора, стояло ничуть не изменившееся здание КПП: желтый домик, серые железные ворота и красная вывеска Министерства обороны.

Покосившаяся деревянная дверь, две оббитые бетонные ступеньки, — отсюда начался славный жизненный путь лейтенанта Сибирцева. Путь через бескрайние степи Забайкалья и Монголии, китайские события, войну в Афгане, таежные леса Сибири. Путь офицера Красной империи, закончившийся, к огромному сожалению, развалом государства.

Смахнув навернувшуюся от взбунтовавшихся нервов слезу, Сибирцев вышел из машины.

— Телефонной будки уже нет, — отметил он, — а вот старый клен возле нее на месте, только «повзрослел» на сорок лет. Сюда мы просились выйти из училища позвонить и, сделав рывок через проспект, уходили в самоволку.

На месте и могучие якорные цепи на чугунных столбиках, обозначающие подъезд к КПП (явный прокол сегодняшних «металлистов»).

На плечо опустилась рука друга:

— Ну, что задумался? Пошли в училище.

— Сейчас, Вова, сейчас. Вот ты, бываешь здесь довольно часто, и уже привык, а я не был целую жизнь, и все воспринимается так остро, так проникновенно, до скрежета в зубах. Воздуха мне не хватает. Ведь если вспомнить все «передряги», что произошли со мной за это время, то вероятность нашей сегодняшней встречи близится к нулю.

Сибирцев долго, цепляясь взглядом, выискивал вокруг себя кусочки прошлого. Многое, да почти все, поменялось. Эпоха семидесятых ушла в историю.

Дневальный по КПП, безошибочно узнав в них офицеров, доложил, что сейчас на территории бывшего училища расположен батальон радиоэлектронной борьбы. Вернее, сам батальон уже передислоцировали, а остался лишь наряд по охране территории. Все это вскоре перейдет городу.

На территорию заехали на машине. Слева от плаца, на месте клуба, старого учебного корпуса, магазина и «чепка», стояла новая, еще не заселенная, девятиэтажка. Приняв вправо, они проехали мимо еще действующего (судя по огням в окнах), спортзала и остановились возле своей казармы.

Она встретила их пустыми темными глазницами окон. Как старушка-мать, всеми покинутая, уже потерявшая веру во все земное, на смертном одре, вдруг увидела своих сыновей и, стесняясь своей немощи, все же пыталась одарить их своим прощальным теплом.

И тут Сибирцев вдруг отчетливо понял, — все это не то. Что долгожданная встреча с юностью сегодня получается какая-то поверхностная, мимолетная, не настоящая, как бы ради «галочки», и надо придти сюда еще раз, и быть непременно одному. Без свидетелей. Только он и его судьба.