Юрий Гаврилов - Записки комбата

— Кто же это так шутит, — подумал Сергей, — офонарели совсем.

Решив внести ясность, он набрал номер Колиного телефона. После долгих гудков ответил незнакомый голос.

— А папы нет.

— Да я, в общем-то, не к нему. Открыл «Мой мир», а там на его фото какая-то полоса. Что все это значит?

— Он умер… сегодня утром… сердечный приступ…

Это был шок! Ну, почему так несправедлива жизнь? Тридцать два года мы не виделись, наконец, нашлись, вот-вот должны были встретиться, и вдруг — бац… и все… и ничего больше не будет… никогда…. Все…. Первый пошел, — стучало молоточками в висок, — А может уже не первый, ведь многих он так еще и не нашел?

На похороны Сибирцев не попал. Причина проста — отсутствие воздушного сообщения между двумя братскими республиками и блядская украинская нищета последних лет, когда даже не можешь проводить в последний путь друга.

После майских позвонили из издательства с предложением о встрече. На июнь он планировал поездку в Вытегру: поздравить чету Гринягиных с серебряной свадьбой, навестить близких и друзей. Пора было определяться с мамой, ей исполнилось 82. На обратном пути, сделав крюк, договорились встретиться с Черным (Микрюковым Вовкой) в Ростове. Объединив эти мероприятия, пятого июня Сибирцев выехал поездом в Москву.

Столицу Сергей не любил из-за ее суеты, поэтому, не задерживаясь, переехал с Курского на Ярославский вокзал. Взяв билет на Вологду, он позвонил Смугалову. Александр звонку очень обрадовался, однако в этот день, как назло, его проверяла налоговая (после выхода на военную пенсию он имел свой бизнес) и он задерживался.

— Ты где находишься? — взволнованно спросил Саша.

— На второй платформе Ярославского, отправление через час, тринадцатый вагон.

— Жди, мой офис на Арбате, минут через двадцать обязательно буду.

Подали состав. Сибирцев нервно прохаживался в голове поезда и внимательно вглядывался в хлынувший на посадку поток пассажиров.

«Узнаю или нет? Все же тридцать пять лет прошло», — с тревогой думал он, буквально впиваясь глазами в каждого проходящего мужчину лет пятидесяти.

И все же Александра он «прозевал».

Через полчаса прозвучал вызов мобилки:

— Ну, где ты? Я у тринадцатого вагона.

— А я у первого. Стой там, иду.

Сергей схватил сумки и быстрым шагом направился в хвост состава.

На перроне, в толпе показался знакомый образ.

«Вот он! Точно, он!!» — ударило в голову.

Саша тоже узнал его, взмахнул рукой и поспешил на встречу.

«Да он совсем не изменился, как же я его не увидел?» — мелькнуло в голове Сергея.

Оставалось каких-то метров двадцать, Сибирцев поставил сумки и бросился в объятия друга.

Вот он, — момент истины! Дальше все было уже не важно. Они о чем-то говорили, перебивая друг друга, фотографировались, обнимались и пожимали руки. Слова, в общем то, были не нужны, они общались душами, мыслями, глаза в глаза.

Информацию об отправлении поезда не услышали, и лишь когда проводница взяла Сибирцева за рукав, тот, пятясь задом, зашел в вагон, забыв про багаж.

Состав тронулся и Смугалов, вдруг опомнившись, бросился его догонять, закинув на ходу сумки Сергея в вагон.

Так сумбурно-волнительно и памятно произошла встреча с первым однокурсником.

В Вологду поезд прибыл рано утром. До отправления автобуса на Вытегру было еще три часа, и Сибирцев решил разбудить Любу, свою первую любовь. Трубку взяла тетя Ася, мама подруги юности. Спросонья она долго не могла понять, кто и зачем их беспокоит в такую рань. Когда же, наконец, узнала Сергея и поняла, что тот находится проездом на родину в Вологде, сначала, от неожиданности, замолчала, а потом вдруг сказала, что встретиться сейчас они не могут, так как находятся на даче в шестидесяти километрах от города. Предложила увидеться на обратном пути.

Сибирцев расстроился из-за невозможности такой долгожданной встречи, а он так надеялся. «Жаль. Да и столько лет прошло. Видать — не судьба», — переживал он.

Автобус шел восемь часов с одной остановкой в Липином Бору. Дорога была отличной, сравнима с европейскими автобанами, не понятно, для какой цели построена в этой глубинке. Ведь на протяжении всех ее четырехсот километров попалось лишь пять встречных машин и три-четыре маленьких полуразрушенных деревушек.

«Это сколько же миллионов здесь закопано?» — удивлялся Сибирцев успехам российских дорожников, вспоминая вдрызг разбитые дороги Кривого Рога, да и всей Украины в целом.

Справа промелькнула стела, автобус въехал в родной Вытегорский район. Как всегда, чувства в этот момент обострились. Глаза буквально впивались в проплывающий за окном хвойно-лиственный лес. Все здесь казалось другим. И ели выше и гуще, и сосны стройнее и величавее, и березы нежнее и задумчивее. Солнце ярче, а трава зеленее. И весь его организм, измученный многолетней ностальгией, вновь оказавшись в родной стихии, по капле, по глотку, с наслаждением впитывал в себя живительную энергию родной земли.