Юрий Гаврилов - Записки комбата

Вдохновения хватило на год, а затем, после достижения цели, он вновь заскучал. Все становилось как-то постно и обыденно, не хватало той остроты и накала жизни, к которым он привык за четверть века армейской службы. Жизнь текла ровно и однообразно. Сибирцев, наконец-то, мог отдаться своим любимым занятиям — рыбалке и литературе.

Через три года, видя бесперспективность дальнейшей работы на АТС и не упустив случая, он уходит из связи. Ему предлагают должность инженера по охране труда на большом турбинном заводе. Работа в многотысячном коллективе вновь потребовала от Сибирцева мобилизации призабытых личных качеств: принятия быстрых и правильных решений, знания психологии человека, умения повести за собой людей в достижении намеченных целей. Работа спорилась, настроение улучшилось.

Сибирцев все чаще перелистывал свои давно заброшенные дневники, укрепляясь в желании написать роман на основе своей биографии.

В юности, а затем во время армейской службы, он неоднократно писал заметки, рассказы и повести в местные многотиражки, но сейчас он впервые почувствовал готовность к созданию чего-то более существенного, объемного и содержательного.

В стране начиналась гиперинфляция.

С первых дней они искали варианты обмена на Россию. Сергей перевел пенсию в Омск, там она была в два с половиной раза выше, чем на Украине, но раз в три-четыре месяца за пенсией надо было ездить самому. Прописался у тещи и встал на квартирный учет.

В Вытегру к маме ездил каждые пол года.

2

В тот вечер Сергей уезжал из Питера на «Красной стреле». На Московский вокзал приехал за два часа до отправления и бродил по платформе, ожидая, пока подадут состав.

— Комбат?! — услышал он окрик.

Обернувшись, увидел мужчину спешащего к нему. В облике черноволосого бородача мелькнули знакомые черты.

— Не узнаете? Это я, Кикаев!

Сергей тут же вспомнил Забайкалье и сержанта-чеченца, с которым служил бок о бок два года.

— Тебя не узнать. Возмужал, бороду опустил.

Кикаев обнял Сибирцева. Было видно, что он очень рад встрече.

— А я товарища провожал на поезд. Смотрю, вроде бы Вы. Дай, думаю, подойду. Ну, как дела? Где сейчас?

— Ушел на гражданку, живу на Украине в Кривом Роге. А у тебя как?

— Долго рассказывать. А вы уезжаете?

— Да, поезд через два часа.

— О, у нас еще целый вагон времени. Поехали со мной, а к поезду я вас привезу.

— Ну, что же, поехали.

На привокзальной площади они сели в ожидаемый Аслана джип.

— Я тут проездом. Правда, квартиру имею, но туда не поедем, а поедем в ресторан к земляку.

Водитель, получив распоряжение, гнал машину, игнорируя все дорожные правила.

— А вы, как здесь? — поинтересовался Аслан.

— Проездом. Ездил на родину по делам. — Сергей в нескольких словах рассказал Кикаеву о своей жизни.

— Да, нелегко вам пришлось после развала Союза, — участливо промолвил Аслан.

— Ну, почему же. Живу нормально. Не хуже, не лучше. Как все.

Машина остановилась. Сослуживцы зашли в неброское здание, оказавшееся внутри небольшим, но довольно шикарным рестораном.

Время послеобеденное, зал был пуст.

Подошедший администратор дружески поздоровался с Кикаевым, кивнул Сергею.

— Важа, вот комбата своего встретил, представляешь?! У нас всего час времени. Сделай, как для себя, — попросил Аслан.

— Да, это здорово. Через пять минут все будет готово.

За столом появились различные кавказские блюда. Но, увлеченный беседой, Сергей попробовал только шашлык.

— После дембеля, я уехал домой в Грозный, — начал рассказ Аслан. — Две недели погулял и устроился на завод. Весной поступил в университет, но учиться, практически не пришлось. Вскоре начались национальные выступления, а затем была война. Старшие братья ушли в горы, я же остался с родителями. Во время бомбежки Грозного нашего дома не стало, и мы были вынуждены перебраться на юг Ичкерии к родственникам. Вскоре пришло известие о гибели среднего брата. Я ушел в горы. О жизни в полевых лагерях рассказывать не буду, я думаю, вы поймете, почему? Кстати, однажды судьба столкнула с Федосовым, помните такого бойца?

Сергей вспомнил. Это было во время его дежурства. В штаб забежал перепуганный сержант, дежурный по батарее:

— Товарищ капитан, у нас ЧП. Федосов руку отрубил, — отрапортовал он.

Сибирцев кинулся в казарму. На окровавленном полу сидел и стонал, бледный как мел, боец, прижимая к себе обмотанную вафельным полотенцем руку.