Михаил Полюга - Прискорбные обстоятельства

И Сорокина на месте: споро справилась с заданием и уже что-то выстукивает на клавиатуре ноутбука. Она, как и я, холерик, только явный, открытый, нетерпение жизни написано у нее на лице, заложено в каждом жесте, в мимике и походке, тогда как у меня это нетерпение — двигатель внутреннего сгорания, с возрастом оно все глубже и надежнее укрыто во мне и только изредка проявляется вспышками радости или гнева.

Как я и предвидел, в «шестерке» нет оперативно-розыскных дел на судей и сотрудников правоохранительных органов. Но Сорокина проверкой довольна: между делом выявила несколько незаконных постановлений и по горячим следам эти постановления отменяет.

— Учишь их, учишь, они кивают, слушают, даже записывают — а результат все тот же, если не хуже! — возмущается она, блестя глазами. — Не «шестерка», а школа для «солнечных мальчиков»… — Тут же, сверяя записи с компьютерным текстом, она принимается хохотать. — Нет, вы только послушайте: фамилия этого типа Какаев, причем среди Какаевых папа — Казбек, тогда как сыновья у него уже Ваня и Вова!.. Иван и Владимир Казбековичи!..

— Скоро половина Кавказа получит у нас вид на жительство, — с невинным видом ворчит неизвестно как просочившийся у меня за спиной на рабочее место Дурнопьянов. — Лет через десять-пятнадцать все станем жить по шариату, а Алла нацепит паранджу…

— Дурнопьянов, где вас носило? — борюсь я с внезапным желанием учинить Дурнопьянову разнос. — Что на этот раз: машина, нянька или, может быть, дача сгорела?

— Господи спаси! Купил в киоске карточку на мобильный телефон — всего делов!

— А вот и Тиша с Марусей. — Замега на всякий случай отодвигается от компьютера, к которому подключен интернет, и по пути на рабочее место выглядывает в окно. — Как и положено, идут гуськом, затылок в затылок. Вот уж «сладкая парочка»!

Тишей и Марусей зовут в милицейском управлении начальника отдела по борьбе с организованной преступностью в сфере экономики Бережного и его заместителя Харчука. Один — худой, маленький, льстиво-настороженный, с цепким шакальим взглядом из-под ресниц, другой — полный и высокий, весь как бы плюшевый, сплошная доброта и открытость. На этих двоих к нам в отдел приходит львиная доля жалоб, и, как правило, об одном и том же: бьют задержанных и подозреваемых, домогаясь признательных показаний. И что удивительно: жалуются, что бьет «добрый» Харчук, тогда как Бережной больше давит на психику. Такое вот разделение труда… Я уже и в лицо им орал, что посажу, и напускал своих прокуроров с проверками, но результата проверки не дают: все, что происходит в здании милицейского управления, попросту недоказуемо — тот ничего не видел, этот врет, что ни-ни, подозреваемого бутербродами с чаем угощали… И следов никаких, а если по неосторожности случится непредвиденный синяк — судмедэксперт, добрый дядя, всегда напишет в заключении: телесные повреждения могли быть причинены подозреваемому имярек еще до доставки его в милицию.

— Здравия желаю! Разрешите? — сипло кричит от дверного проема Бережной, тогда как Харчук благостно, точно углам с иконами, кланяется каждому из нас. — Евгений Николаевич, мы к вам.

— А после милости прошу ко мне! — немедля говорит Сорокина таким тоном, что глазки у Бережного потухают и даже как бы окисляются печальной необходимостью общаться по делам службы с прокурором. — Евгений Николаевич, по Эмиратам, помните?.. Торговля людьми…

— Так и мы по этому поводу. Чтобы согласовать, как говорится, организованную группу…

— Что за наглость! — кричит Сорокина в полный голос, срываясь на фальцет. — Где материалы реализации оперативно-розыскного дела, где следователь? Что в деле есть? Я ведь сказала: допросить всех, кого на данный момент можно допрашивать, — и дело ко мне!

Ясно ощущаю, как непроизвольно заиграли у меня желваки. Эти самые Эмираты… Месяц назад Бережной приходил с оперативными материалами, расписывал перспективы и просил поддержки отдела. Из материалов следовало, что некая мадам по прозвищу Чапа организовала преступную группу для подыскания и отправки в Арабские Эмираты молодых девушек для оказания сексуальных услуг богатым арабам, или, как там говорят, шейхам. Но вот незадача — девушки были отлично осведомлены о цели поездки, их услуги щедро оплачивались, доходами они по договоренности делились с Чапой, и поэтому статья Уголовного кодекса о торговле людьми в данном конкретном случае была неприемлема.

— Нам бы хоть за что-нибудь зацепиться, — ныл тогда Бережной и, прикусывая язык, старательно вычерчивал на листе бумаги схему связей преступной группы. — На следующей неделе прилетают три девушки, у каждой — по пятьдесят тысяч «зелеными». В аэропорту у них налаженный коридор. Вот там их и возьмем, еще и таможню повяжем.