Алексей Шебылев: Предлагаемые обстоятельства

Алексей ШЕБЫЛЕВ

ПРЕДЛАГАЕМЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

И если ты не привык врать себе, то ты согласишься с тем, что единственное утешение человека перед неизбежностью забвения - сознание достойно прожитой жизни. Что это? А это обычный ряд мыслей, сопровождающих бессонницу. Надо бы появиться как-нибудь. На людях, и вообще... Сегодня мне приснилась Тиранда. Из мрака выплыло ее лицо, и она спросила: "Что случилось в апреле?" А откуда я знаю, что случилось в апреле? Ладно, разберемся. Сев на кровати, я сразу же обращаюсь к будильнику. Через минуту ты будешь уверять меня в том, что начинается самый счастливый день в моей жизни, а между тем они, эти дни, схожи друг с другом, как капли воды. Я устал тебе верить, старый ты врунишка! Раньше, перед тем как выйти из дома, я всегда оглядывал себя в зеркале, делал умное лицо и произносил: "Ну, разумеется..." Еще год назад с тем же умным выражением и с идиотским огоньком в глазах я произносил сладким тоном: "Конечно-конечно... Вне всякого сомнения". Сейчас я молчу. На меня вяло смотрит носатый тридцатилетний мужчина, страдающий от избытка внутренних монологов и от ранней лысины, весело отсвечивающей в лучах восходящего солнца. Впрочем, этот тип, противясь обступившему его одиночеству, иногда выкрикивает и такие фразы: "Тридцать с лысиной? Да ведь это самое прекрасное, что есть у тебя на день сегодняшний! Было время, когда тебя окружал густой свет, было тепло и ты собирался подарить своей Тиранде звезду. Но она сказала, что это глупо. И ты ушел к другой женщине, которая ни за что не скажет "нет". Во дворе я встретил Пыню. Пыня - дурачок, не так чтобы совсем, но до известных пределов, У Пыни новая игра: он - одноногий. Где-то раздобыл костыли, поджимает правую ногу под свой вечный зеленый плащ и важно расхаживает на них, сокрушенно качает головой, глядя на свою единственную здоровую ногу. - Ты почему это без ноги? - грозно спрашиваю его. - А у меня ботинок дырявый, - отвечает Пыня и ковыляет дальше. Зачем я спросил его? Откуда в голову мог прийти такой дурацкий вопрос? Этого Пыню даже дети не трогают - такой он убогий. Я, собственно, уже почти пришел. Пересек площадь, прошел мимо одноэтажного стеклянного магазинчика с японским названием "ЫБА" и открыл лоснящуюся от грязи дверь вокзала. В обширном залевереница серебристых дверей пассажирских кабин. Около каждой кабины - продолговатое окошко с мерцающим внутри пунктиром маршрута: названия городов, станций и полустанков. Конечно же в кассе остались жетоны только на острова третьей категории комфортности. Вместе с жетоном кассир протягивает мне сине-зеленый рекламный буклет. "ТОЛЬКО У НАС! Если вы устали, если вас гнетет тщетность усилий что-либо изменить в вашей жизни, если вас преследуют неудачи и вы перестали верить в свою звезду, ТО Фирма "НЕОФИТ" снимет ваши проблемы! Наши острова вырвут вас из мелочей городской суеты. Фирма гарантирует вам полноценный отдых, интересный досуг и прекрасное настроение! Желаем счастья, доброго пути!" Прочитав эту галиматью, я отправил буклет в урну. Очень долго я тащился по бесконечному залу и немного устал от яркого света плафонов и мельтешения людей. Наконец я очутился у маршрутных окон островов третьей категории. Нажал на кнопку вызова кабины одного из них. Загорелась надпись "Занято". Прошел дальше, нажимая на все кнопки подряд, - тот же результат. Однообразная работа отняла у меня добрых пол часа, но все же я добился своего: остров № 113 оказался свободным. Медленно разъезжаются серебристые половинки двери, и я вхожу внутрь. Опускаю жетон в щель под металлическим штампом "Оплачено". Легкая вибрация зудом проходит по телу - я уже в пути! Пассажирская кабина оборудована под маленькую жилую комнату. Сажусь в мягкое кресло и пристегиваю ремень безопасности. На приземистом полированном столике - несколько затертых журналов с бледными иллюстрациями и загнувшимися кудрявыми уголками. Я захватил с собой небольшой транзисторный приемник. Включаю его - только шипение и треск. Ну конечно же! Кабина движется под землей внутри стального трубопровода, тут невозможно поймать ни одной станции. За овальными окнами мелькают перелески, телеграфные столбы, речушки и идиллического вида аккуратненькие домики на зеленых лужайках - телевизионные аппликации, впрочем, довольно искусные. Проходит час, другой... Я, кажется, даже вздремнул. Но вот двери кабины открываются. В гладкой облицовке стен искрятся лучи полуденного солнца.