Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

— А может ли вообще быть конец, кроме смерти? Мы оба так отчаянно боролись за жизнь. И если даже я больше никогда тебя не увижу, если ты уйдешь, не впустив меня в свою жизнь, это не будет концом. Ничего не закончится. Я буду жить дальше, как и ты, но я этого не хочу. Я вернулась к тебе сегодня не для этого.

— А для чего?

— Не знаю. Правда. Но когда я услышала, кто ты, кем оказался на самом деле и почему вступил в СС, я не могла не прийти.

— Ты мне ничего не должна. Не нужно чувствовать себя обязанной…

— Я знаю, и, поверь, я не чувствую себя обязанной. Ты был центром моей вселенной, источником моих самых счастливых дней. Я должна была вернуться. Другого выбора не было.

— Ты ведь не ела? Давай обсудим все это за ужином. На полный желудок все как-то проще.

— Да, пойдем.

Они повернули к отелю «Плаза», куда Давид и остальные члены еврейского комитета привезли его в первый вечер. По дороге им встретился бар, Кристофер заглянул внутрь. В заведении почти не осталось мест, и оттуда доносились мягкие звуки живой джазовой музыки.

— Как тебе замужество? Ты не слишком охотно говоришь о супруге.

— Что ты хочешь узнать? Ари — хороший человек, — резко ответила Ребекка, словно он ступил на частную территорию.

— Я бы хотел с ним познакомиться. — Кристофер попытался его представить.

— Правда? — Ее раздраженный тон не располагал к дальнейшим расспросам, да и Кристоферу не особенно хотелось обсуждать эту тему.

— Ты еще вспоминаешь наши дни на Джерси?

— Они кажутся сном из прошлой жизни, словно я наблюдала за происходящим со стороны. — Они перешли улицу, и Ребекка продолжила: — Думаю, с возрастом все мы меняемся, и для этого не обязательно проходить лагеря.

— Ты изменилась?

— Из-за лагерей?

— Вообще.

— Все мы изменились. Теперь мы другие люди, не те, кто жил на Джерси много лет назад. Лагеря лишь подчеркнули наши изменения. Много лет я казалась себе искалеченной, лишенной способности любить. И, возможно, была права. Но я чувствовала себя в долгу перед погибшими в лагерях, словно после смерти мы встретимся вновь, и они спросят, за что умирали.

— Я думал, что со временем сны и видения померкнут. Но нет. Дети уже привыкли, они не удивляются, когда слышат крики из моей комнаты по ночам. Ханна приходит ко мне, ложится рядом и обнимает, пока я не засну снова. Но я бы не стал ничего менять. Даже заранее зная, что не найду тебя, я бы все равно отправился в Биркенау. Иначе Ханна была бы уже мертва, и этого достаточно. — Ребекка взяла Кристофера за руку. — И другие дети, и женщины из «Канады»… Мне приходит по пять, шесть, иногда по пятнадцать писем в месяц. Они разъехались по всему миру, некоторые тоже живут в Тель-Авиве. И здесь, в Нью-Йорке, я виделся с некоторыми из них и их семьями. Поэтому я не могу жалеть о содеянном, о своем выборе. Но все равно кажется: сделанного слишком мало.

— Несправедливо, что они знали правду о тебе, а я — нет, хотя они живут прямо в Тель-Авиве, в моем городе.

Несколько минут они шли в молчании.

— Ты не ответила на вопрос, — напомнил он.

— Какой вопрос?

— Насчет замужества.

— Зачем тебе, ты помолвлен? Хочешь узнать мнение профессионала в семейной жизни? — Кристофер не отвечал. — Ари хороший человек, очень преданный своему делу. Именно такие нужны Израилю. Добродетельный, честный, целеустремленный, — ее голос подрагивал, словно свеча на ветру.

— Ты с ним счастлива?

— Хочешь спросить, была бы я счастливее с тобой?

— Вовсе нет.

Разве?

— Я всегда сравнивала его с тобой. Словно я полностью отдала тебе всю свою любовь и уже не могла ее вернуть. Она принадлежала тебе. Я думала, виноваты лагеря. Думала, из-за них я утратила способность любить.

— Ребекка, это неправда, ты по-прежнему теплый и нежный человек. Разумеется, ты изменилась. Изменились все, и это случилось бы, даже если бы лагерей не существовало вовсе. Нельзя жить вполсилы. Нужно отдавать себя жизни целиком.

— Я и отдала себя целиком. Отдала тебе.

— И что теперь? Ты отправишь на свалку всю свою жизнь? Из-за того, что у нас было?

Они перешли улицу и подошли к «Плазе». Кристофер молчал, дожидаясь ответа, но Ребекка, не проронив ни слова, вошла внутрь.

Метрдотель узнал Кристофера и провел их к столику в углу ресторана. Кристофер поблагодарил его, и они сели. Молчание затянулось на несколько минут. Они оказались прямо напротив друг друга. Он заказал вино.

— Потрясающе. — На мгновение Ребекка вновь стала маленькой девочкой.