Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— Если вы брачная пара, то Игорю разрешат частые свидания, а потом и вместе будете жить. Но пока я вам постелю в кладовке. Она у меня большая. Топчан там специально для этих целей сколочен. Не со мной же вам в комнате ложиться. Дело-то молодое, — говорила захмелевшая тетя Груша.

Лида смущалась, а Игорь браво подмигивал своей подруге и говорил:

— Само собой, тетя Груша, главное, чтоб топчан был крепкий.

Когда они уединились, Лида ждала вопроса о сыне, но Игорь молчал. Ему не терпелось скорее добраться до ее тела, до топчана, и это обидело Лиду. Но в ее положении ничего не оставалось, как отдаться ему. Топчан их выдержал превосходно, более того, был удобен, поначалу не скрипуч. Игорь мог сюда приходить на часок, на два, а то и на всю ночь. Всякий раз Лиде не терпелось завести разговор о конечной цели — замужестве, рассказать правду о сыне. Но она каждый раз сдерживала себя, боясь вспугнуть свое счастье, убеждая себя в том, что Игорь еще не готов к ответу на ее вопросы, втайне надеясь, что придет время, и он сам заговорит о браке. Но проходили дни, недели, месяцы, а он молчал и лишь топчан от усердия ее любимого стал монотонно поскрипывать и однажды вызвал его иронию:

— Скоро развалится этот топчан, как твоя легенда о муже и жене, а меня не будут к тебе отпускать.

— Разве мы не можем подкрепить легенду действительностью? У нас есть сын, он живой. Я боялась говорить тебе о нем, но думаю, ты должен знать правду.

— Ладно, я поверю всему, что ты скажешь на этот раз. В письме ты писала о его смерти. Но не будем ворошить неприятную кучу, нам хорошо вместе, давай оставим этот вопрос до окончания моего срока. И тебе не мешало бы подкопить деньжат.

— Я стараюсь, Игорек. Ты же видишь, я ничего не покупаю себе, кроме необходимого.

— Умница, деньги нам понадобятся на свободе.

Этот разговор обнадежил Лиду, и она не брезговала никакой работы. Кроме основной на строительстве жилья штукатура-маляра, она мыла полы в конторе строительного участка, за что ей платили всего полставки. Порой она так уставала, что против обыкновения засыпала, поджидая к назначенному часу Игоря, и ему приходилось заходить в комнату, тревожа тетю Грушу.

— Милый, не сердись на меня, я так сегодня устала, у нас месячный аврал, а тут еще осенняя грязюка, полы не промоешь. Я же стараюсь подкопить денег к твоему освобождению.

— Я не сержусь, с чего ты взяла. Важно, что твоя усталость не отражается на топчане, который стал жутко скрипеть.

— Да-да, давай сегодня как-нибудь необычно. У нас девчата анекдоты рассказывали о множестве приемов. Одна из наших читала на эту тему какую-то египетскую книгу. Занятно.

— Это что-то интересное. В чем же будет заключаться необычное?

— О! Я постараюсь тебе это преподать, ты же любишь новизну.

— А кто ее не любит?

— Моя новизна заключается в лобзании твоего тела вместе с кусочком льда. Я, конечно, не умею, но я постараюсь.

И как только она приступила к своему волшебству, он замер, а потом задрожал всем телом, призывая ее быстрее совершать свое таинство, иначе его сердце разорвется от переполненных чувств, и когда она вобрала его в себя, он вскрикнул, и неистовая страсть унесла их в мир блаженства.

Встречи в темной кладовке не были частыми, не вызывали пресыщения, а потому всегда проходили с накалом страсти. Молодые люди, уставшие от физической работы, отдавались любви полностью, и последующий отдых снимал с них физическую и моральную усталость, как бы опустошал их, уносил тела и души на седьмое небо, в невесомость. Это был истинный рай в шалаше.

— Игорек, мне кажется, я только теперь познала истинного мужчину, а не тогда в школьный год. А ты?

— Что ты заладила об одном и том же. Хорошо тебе, и будь довольна, — раздраженно отвечал он и замыкался.

Ей хотелось не только ощущать его в себе, лежать рядом, но и слышать голос.

— Меня обижает не только то, что ты не говоришь мне ласковых слов, но больше то, что ты ни разу не поинтересовался моим житьем после школы, сыном, просто актерскими успехами и планами на будущее.

— Лидка, ты достаешь меня, уймись!

Она прощала ему, отнеся раздраженность и молчаливость за счет его теперешнего положения. Вместо лавров чемпиона-гимнаста он вкалывает на стройке и во мраке тесной кладовки, где пахнет мышами и мукой, занимается с ней любовью.

Лида больше не пыталась заводить разговор на волнующую ее тему, и когда почувствовала беременность, промолчала. Причина все та же: стремление привязать к себе любимого. Но была и вторая. Как-то придя на свидание, Игорь сказал: