Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

Мне будет достаточно того, что это повествование прочтут немногие близкие мне люди, найдут для себя что-то интересное и извлекут что-то полезное из моего опыта. Безусловно, моя жизнь — не образец для подражания, но это не означает, что меня не стоит выслушать. Судьба моя сложилась коряво, да, но среди всего этого нагромождения мук и противостояния системе попробуйте отыскать, понять ценность и правильность моих поступков, моего выбора, моих ошибок! Поставьте себя на мое место, переживите со мной то, что пережил я. Нырните со мной под толщу того мертвого темного льда, под которым тебя подхватывает и уносит в страшную темноту пожизненного ада. Влезьте в мою шкуру. И тогда, быть может, вы взглянете на свою жизнь иначе.

Уже третий год я выковыриваю из своей памяти неприятные мне воспоминания, ощущения, детали, лица, марая ими листы больших тетрадей в твердой обложке. Зачеркиваю, стираю, ищу нужные, подходящие слова. Это нелегкий процесс, и мне мешают.

Моя среда обитания агрессивна. Она не способствует серьезной вдумчивой работе. Это эпицентр стресса, в котором мне приходится жить. Но, несмотря на это, я закончу. Небольшое усилие, терпение и понимание цели — и я завершу начатое. Расскажу, куда меня привела судьба и что меня окружает. Расскажу, как я ненавижу свой замкнутый круг, свой плен. Расскажу, как я с этим справляюсь.

А пока прошу меня извинить за отклонение от заданной темы. Извилистые пути моих малоорганизованных мыслей мне самому непостижимы.

По мере удаления от дней, когда существовала реальная физическая угроза моему существованию, я становился спокойнее и уравновешенней. Не скажу, что меня покинула тревожность или я перестал беспокоиться — нет, это никуда не делось. Просто появилось больше времени для спокойного размышления, осмысления произошедшего. Появилось больше дней, когда мне не приходилось выживать, дней, когда меня не дергали и не мучили. Напряжение всегда присутствовало, но оно маячило где-то снаружи камеры, за стеной; оно созревало в высоколобых головах оперов и следователей.

У меня появилось свободное время, которое я начал употреблять во благо себе: читал книги, писал письма, размышлял об уголовном деле, ходил на прогулку, занимался физкультурой. Появился небольшой зазор мнимой безопасности и понимание, что необходимо обживаться в существующей среде.

Постепенно я даже начал обращать внимание на прекрасный пол из числа дежурных. И так вышло, что в меня влюбилась женщина-дежурная. Очень милая, стройная, белокурая Аня с голубыми глазами, тридцати двух лет.

У нас завязались теплые, милые, если так можно сказать — романтические отношения. Мы писали друг другу записки, в которых неоправданно быстро начали признаваться во взаимной симпатии. Это произошло так внезапно и искренне, что начало меня приятно волновать.

Какова причина этого импульса?

Не знаю. Скорее всего, то, что я был заперт в четырех стенах, несвобода, голод по женскому вниманию. Плюс пережитый стресс, который способны снять только они — женщины.

А у нее?

Быть может, усталость от рутинной жизни и быта, от нелюбимого мужа, с которым они живут вместе только ради двоих детей. У них давно уже не было никаких отношений, претензий, тайн, секретов.

Или это просто химия, которая происходит внезапно между двумя людьми?

Как бы то ни было, я был с ней честен и не помышлял пользоваться ее служебным положением ради своих целей. Несмотря ни на что, мне хотелось оставаться джентльменом.

Она часто выводила меня на прогулки, и у нас было несколько секунд в темноте у лестницы, где нас никто не видел. Это были мимолетные, но волнительные от риска встречи. Не скажу, что я был влюблен в нее. Она мне нравилась. Скорее, на меня влиял риск самой связи, обстоятельства и место знакомства. Пожалуй, это усиливало наше влечение друг к другу.

Я звонил ей домой, мы подолгу общались. Делились маленькими и большими откровениями в записках. Обменивались ими, когда я выходил на прогулку. Она искоса наблюдала за мной, пока я выполнял физические упражнения. А когда я возвращался в камеру после прогулки, у нас было еще несколько секунд на «свидание».

Я ждал ее каждую смену, а она использовала любую возможность приблизиться к моей камере, чтобы поговорить через кормушку. Я увлекся ею и нашими отношениями. И это было здорово, потому что впервые за несколько месяцев среди хищного и безжалостного тюремного мира я почувствовал тепло и женскую ласку в хорошем смысле этого слова.