Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

Дальше, когда Саню привезли на больницу в ИК-6, которая славилась «козлячестью», к нему приставили двух типов из числа осужденных. Эти ребята начали его провоцировать на конфликт оскорблениями. Недолго думая, Паданя схватил стоявший рядом телефон и успел разбить его о голову одного из них, после чего потерял сознание. Зубная щетка оставалась у него в груди.

Этот конфликт был необходим администрации как повод для отправки Падани обратно в СИЗО без проведения операции, что они и сделали.

Дальше интересней.

По возвращении в СИЗО Паданю без промедления поместили в карцер на пятнадцать суток за «драку» в больнице. Зубная щетка, которая еле-еле высовывалась из раны, совсем в ней исчезла. Медицинскую помощь ему не оказывали. Так он просидел несколько суток. А потом случилось чудо.

Саню и его подельников вывезли на продление санкции и изменили меру пресечения на подписку о невыезде. Его освободили. И что вы думаете? Он поехал в больницу вырезать зубную щетку из грудной клетки? Нет!

Паданю встречали его близкие, и они вместе отмечали его освобождение еще два (!) дня. Помню его счастливый, пьяный от свободы, удовольствия и алкоголя голос, когда он позвонил мне вечером в тюрьму. Я был искренне рад за него, как и за любого, кому удалось вырваться из цепких, хищных лап тюрьмы. Я посоветовал ему срочно ехать в больницу, и он уверил меня, что на завтра уже назначена операция в больнице г. Ангарска.

Когда мы созвонились через неделю, Паданя рассказал мне, что ему оставалось жить несколько дней, если бы щетку не вынули из его внутренностей.

Как сказал ему хирург, щетка (после драки в больнице) пробила легкое и сместилась вниз, упершись то ли в вену, то ли в артерию, подтачивая ее своей заостренной ручкой. По словам хирурга, вопрос летального исхода от внутреннего кровоизлияния заключался в двух-трех сутках. Администрация СИЗО целенаправленно убивала Паданю, посадив его в ШИЗО и не оказав медицинской помощи. И если бы не воля случая, не фантастическая удача, то Саня бы закончил свои дни в холодном бетонном карцере.

После этого Саня сказал мне: «Бог есть!» А я знал, что ему просто повезло.

Как я сказал выше, нам не дали долго вместе посидеть. Меня перевели в карцер. Я собрался. Кружка, ложка, тарелка, мыльно-рыльное, полотенце, тапочки, бумаги по делу, канцелярия. Минимум. Это был мой самый первый карцер, за которым последовала череда ему подобных, но только уже незаконных, по сфабрикованным постановлениям.

Для начала это было всего лишь пять суток. За то, что я хранил у себя в камере «запрещенный предмет» — радио.

Привели в Красный корпус. Обыскали. (Тогда, в 2004-2005 годах, еще не переодевали в специальную робу с надписью на спине «ШИЗО».) Забрали спрятанные в вещах сигареты и спички. Спустили в полуподвал и заточили в крохотную бетонную коробчонку с большим окном, с поднятой шконкой, железным столиком (чертовски неудобным), бетонным полом и исписанными стенами.

Тишина.

Время текло очень медленно. Меня скрутила меланхолическая скука. Теснота. Неудобство. Кругом углы — железобетонная тоска. По утрам холодно. Дико хотелось спать и курить. Поднимали в шесть утра. Забирали постель и матрас. Шмонали. Уходили. Затем я стелил на бетон бумагу, целлофановый пакет, полотенце. Ложился — мерз. Тянуло по почкам холодным сквозняком. Затекали бока. Это был не вариант. Вставал, отжимался, приседал.

В два часа дня приходили с обыском и совершали прогулку. Пока обыскивали меня и мою камеру, громко лаяла злая овчарка.

На прогулке слышны приветственные голоса арестантов, знакомых и не совсем. Солнце бьет по глазам, кислород наполняет легкие. На секунду кажется, что счастье есть. Над головой ржавая решетка из кривых арматурин. После упражнений мышечная дрожь в руках и ногах, в крови — эндорфины. И я убеждаюсь: да, счастье есть. Но эйфория быстро проходит. И снова крохотное пространство, бетонный пол и стены.

По вечерам писал письма Ей, тщательно подбирая слова, оттачивая эпистолярные навыки. Общался с соседями. Размышлял. Мечтал. Вспоминал. Представлял. Мой мозг требовал стимуляции, а ее не было.

Как-то в один из таких дней я пришел с прогулки и обнаружил в углу целлофановый пакет. В нем были продукты: рыба (семга или форель), мясо, булочки с маслом и — внимание! — черная икра. Виноград, конфеты, чай, сигареты, спички.

Что говорить, это была неслыханная роскошь для моего положения, и это был праздник, который организовал Миша, так как находился совсем рядом.