Давид Фонкинос - Две сестры

Назавтра к вечеру Матильда, как почти каждый день, пошла за Лили в ясли. Перед тем как отправиться домой, они недолго погуляли в парке.

Какая-то женщина сказала Матильде:

– У вас такая красивая дочка!

– Большое спасибо, – ответила та с широкой улыбкой.

Агата, как и ее муж, слегка корила себя за эту идею – познакомить Матильду с другим мужчиной. Разумеется, это было сделано из лучших побуждений, но ей стало ясно, что сестра все еще страдает из-за ухода Этьена и эта затея была преждевременной. Понять, что на самом деле думает Матильда, было очень трудно. Она никогда не говорила на эту тему, не пускалась в откровения. Конечно, следовало уважать ее чувства, но в таком случае окружающим было сложно определить, на какой стадии выздоровления она находится.

Вскоре Агата предложила сестре прогуляться и зайти куда-нибудь выпить. Матильде будет полезно выбраться из дома, а с Лили посидит Фредерик. На углу их улицы был бар, довольно уютный. Матильда заметила, что большинство посетителей молоды. «Вот когда начинаешь понимать, что мы стареем», – сказала она.

– Ты думаешь? А по-моему, мы еще вполне секси, – возразила Агата, давая понять, что намерена провести эту вылазку под знаком оптимизма.

Они распили бутылку вина, потом добавили еще немного, поболтали обо всем на свете. Агата уже чувствовала, что хмелеет, а вот Матильда сохраняла полную ясность мыслей. Настал момент затронуть важную тему.

– Ты сейчас как себя чувствуешь? – спросила Агата.

– Хорошо. Во всяком случае, лучше.

– Правда? Ты ведь знаешь, мне можно сказать все без утайки.

– Знаю.

– Иногда мне кажется, что ты на меня злишься.

– Ну что ты такое говоришь?! Ты для меня столько сделала. Если бы не ты… не знаю, что со мной стало бы… Нет, если я и злюсь, то лишь на свою жизнь.

– Не нужно так говорить.

– Но это сильнее меня.

– Да, понимаю…

– …

– Можно тебя спросить одну вещь?

– Давай.

– Ты больше никогда не говоришь об Этьене. Я просто хотела знать, как… как ты теперь относишься к нему.

– Я о нем не говорю, потому что не могу произносить его имя. Да и что тут скажешь? Он меня бросил, и с этим ничего не поделаешь. Вот это-то, наверно, и есть самое страшное. Я должна смириться с ситуацией, которую никак не могу принять. И все время, каждую минуту думаю о нем. Иногда просто умереть хочется, когда я представляю себе, что он сейчас с другой, что она может родить ему ребенка. Вот это причиняет мне адскую боль. Потому что тогда все будет кончено безвозвратно. Ну а в другие моменты я отношусь к случившемуся как-то легче. Во всяком случае, я понемногу прихожу в себя. И даже время от времени внушаю себе, что у нас был прекрасный роман, а это уже не так плохо.

Матильда произнесла этот монолог единым духом, словно он давно уже сложился у нее в голове и теперь она просто его озвучила. Ей было невыносимо говорить об Этьене, но она решила ответить на вопрос сестры со всей искренностью, на какую была способна. Случается, что человек исповедуется не из внутренней потребности, а просто желая успокоить другого (и это одна из аномалий жизни в обществе). Агата, конечно, была чудесной женщиной, но, если вдуматься, разве могла она хоть что-нибудь понять в ее горе? Ее-то никто никогда не бросал. Она никогда не бывала в Хорватии. И Фредерик никогда не встречался с какой-нибудь Ирис до того, как познакомился с ней. Столько человеческих уравнений… и все они мешали Агате встать вровень с Матильдой и понять ее боль.

Наилучший способ избавиться от расспросов о себе – это пролить свет на жизнь другого. И Матильда спросила:

– Ну а ты?

– Что – я?

– Ты с Фредериком. Ты счастлива?

– Конечно. Мне даже странно слышать такой вопрос.

– Ну, я просто хотела знать. Меня же интересует твоя жизнь. Вы так же сильно влюблены друг в друга, как вначале?

– Да… конечно… Правда, с рождением Лили все стало немного по-другому. И потом…

Агата прикусила язык: ей не хотелось говорить о присутствии Матильды в их доме. Но ее сестра предпочла обсудить эту тему:

– Конечно, я понимаю, что после моего вторжения… с вашей близостью все стало сложнее. Я знаю.

– Ну, ясно, что в большой квартире нам всем было бы комфортнее. Но Фредерик – прелесть, он ни разу и слова не сказал по этому поводу. Ты же знаешь, мы на все готовы ради тебя… и хватит об этом… Я просто хотела узнать, как ты смотришь на эту ситуацию. И сколько времени хотела бы пожить у нас?